Как только мсье Шарло уселся подле нее, она стала гадать, отчего Сюзетта предупредила ее, будто этот человек опасен, и сначала даже не заметила, что он заговорил с ней на ее родном языке.
Говорил он по-английски очень хорошо, но с акцентом.
Теперь она задалась вопросом, не преследовал ли он какую-то цель: может быть, он заговорил по-английски, чтобы помешать Сюзетте подслушать и понять содержание их разговора?
— Не могу… припомнить, чтобы я с вами… разговаривала… — медленно произнесла Мимоза.
Поскольку она говорила правду, в голосе ее звучала убежденность, которую, она чувствовала, не мог не заметить мсье Шарло.
— Что ж, — сказал он, — тогда я начну все сначала. Впрочем, я совершенно уверен, что вы намного умнее, нежели хотите казаться.
Действительно, очень благоразумно с вашей стороны не помнить ничего из случившегося с вами за время вашего отсутствия.
— Почему?.. Что вы имеете… в виду…
— Потому что, — сказал он, — как только вы что-то вспомните, полиция начнет подвергать вас бесконечным перекрестным допросам. Здесь, в Тунисе, французам вовсе не нужны похищения и вообще насилие.
Мсье Шарло помолчал, затем продолжил:
— Чем больше преступников они сумеют поймать и наказать, тем легче им будет поддерживать мир.
Это, отметила Мимоза, было вполне разумно.
Она порадовалась, что сообразила притвориться, будто потеряла память.
Как сказал мсье Шарло, ее не будут беспокоить непрерывными допросами или, того хуже, вызовами на опознание тех, кто мог оказаться похитителями Минервы.
— Ваше похищение меня не касается, — снова заговорил мсье Шарло, — но если вы и забыли, как обращались с вами ваши похитители, забыть Андре Буассена вы не могли.
Мимоза промолчала.
Она чувствовала на себе его пронизывающий взгляд: он ожидал с ее стороны какой-то реакции при упоминании имени графа, хотя бы в выражении глаз.
— Как я уже говорил вам, — продолжал мсье Шарло, — в ваших руках его будущее.
Если вы его не спасете, страдания его окажутся гораздо мучительнее, чем те, что выпали на вашу долю.
— Не… понимаю… я вас не понимаю… — снова сказала Мимоза.
Она действительно никак не могла взять в толк, о чем говорит мсье Шарло.
— Тогда позвольте мне выразиться яснее, — сказал он. — Вы приехали в Париж с отцом и матерью, потому что ваш отец вел дела с президентом, банкирами и прочими важными господами.
Это не удивило Мимозу.
Еще раньше, пока была жива ее мать, девушка часто слышала разговоры о том, что Клинт Тайсон — очень богатый человек и имеет деловые интересы во многих европейских странах.
Она помнила, как Минерва, съездив с ним в Испанию, нашла ту страну просто очаровательной.
Месяц она провела в Италии, тоже вместе с родителями.
— Было интересно? — спросила ее после поездки Мимоза.
Минерва, которой в то время только исполнилось шестнадцать, состроила легкую гримасу.
— Могло бы быть интересным, — ответила она. — Галереи и церкви весьма красивы, но друзья папы… — При этих словах она выразительно развела руками, — такие старые и очень серьезные. Не нашлось ни одного симпатичного молодого итальянца, чтобы предложить мне потанцевать.
Мимоза рассмеялась, но она прекрасно понимала, почему ее кузина жаловалась.
Она видела многих из тех, кто посещал Клинта Тайсона в их доме.
Однажды Мимоза даже спросила мать:
— Интересно, мама, отчего получается, что люди, занятые бизнесом, всегда выглядят такими серьезными, а большинство к тому же кажутся старыми.
Мать в ответ только рассмеялась.
— Для них все, связанное с деньгами, — очень серьезно, и они не могут относиться к этому легко.
— Но ведь дядя Клинт не всегда серьезен, — упорствовала Мимоза.
— Это оттого, что ему не приходится волноваться о деньгах, — объяснила ей мать. — Волнение и беспокойство старят людей, прибавляют им морщин и седины в волосах.
Она поцеловала Мимозу и добавила:
— Тебе еще не скоро придется беспокоиться о деньгах, дорогая моя детка, поэтому живи счастливо и забудь о них.
Мсье Шарло тем временем продолжал говорить.
— Я имел честь, — сказал он, — однажды обедать с вашими родителями в доме, который господин Тайсон снимал на рю Сент-Оноре. Прием был многолюдный, среди приглашенных были только самые влиятельные фигуры парижского общества.
Он заговорил более многозначительно:
— Граф Андре присутствовал там, и я заметил по тому, как он смотрел на вас, что вы пленили его, как, впрочем, и многих других мужчин. Вы очень красивы, мисс Тайсон, и ваша красота вскружила бы голову любому мужчине, а особенно знатоку прелестных женщин вроде графа Андре.
Мимоза что-то пробормотала, но не решилась прервать собеседника.
— Я не удивился, когда мои друзья сказали мне, будто граф под любым предлогом старается встретиться с вашим отцом, ну и, само собой разумеется, с вами. А потом случилась та страшная беда!
Он сделал драматическую паузу и продолжал:
— Ужасно, что ваших родителей постигла подобная участь — погибнуть в железнодорожной катастрофе, в которой и погибло-то всего десять человек, а большинство пассажиров отделались лишь незначительными травмами.
Не в силах сдержать любопытство и надеясь, что голос ее звучит так, будто она совсем сбита с толку. Мимоза спросила:
— Но… зачем… они уезжали из Парижа?
— Мне кажется, уж это-то вы должны бы были помнить, — ответил мсье Шарлю. — Они отправились в Лион только на один вечер, поскольку у вашего отца там была назначена важная встреча. А вы остались, пообещав пойти в Оперу в обществе друзей графа Андре.
Мимоза покачала головой.
— Я ничего… не помню, — прошептала она.
В то же время рассказ мсье Шарло завораживал ее, так как он поведал ей почти все, о чем ей хотелось узнать.
Ей казалось ошибкой задавать слишком много вопросов Сюзетте.
— Вы провели с ними вечер в Опере. А потом именно граф Андре утешал вас, когда вы узнали о несчастье с теми, кого любили больше всего на свете.
— Но… разве я… в… Париже осталась совершенно одна? — с сомнением спросила Мимоза.
— Разумеется, нет, — ответил мсье Шарле. — Весьма уважаемая и очаровательная особа, графиня де Бизе, большой друг семьи, гостила в вашем доме.
— Тогда… почему… граф… — начала Мимоза.
— Почему он утешал вас? — закончил за нее мсье Шарло. — Не забывайте, он был в вас влюблен. И как всегда, встретив красивую женщину, он твердо вознамерился обладать ею.
Его короткий смешок неприятно резанул ухо.
— Вы попали в силки, прекрасная моя мисс Тайсон, как и очень многие женщины попадали в силки, расставленные обаянием графа Андре, и вам не удалось из них вырваться. Он известен в Париже как человек, разбивший тысячу сердец, и ваше не стало исключением.
Мимоза с трудом удержалась от вопроса, вертевшегося у нее на языке.
Как будто прочитав ее мысли, мсье Шарло добавил:
— Не знаю, как скоро вам стало известно, что ом женат. Это-то он всегда скрывает от своей жертвы, пока она полностью не подпадет под его чары и окажется не в состоянии им противиться. Его чары превращают жертву в беспомощное податливое существо.
— Сюзетта… говорила мне… он… женат, — пробормотала Мимоза.
— Сюзетта Бланк, — презрительно сказал мсье Шарло, — одна из тех дурочек, которые любят графа, пока еще молоды, и продолжают глупейшим образом любить того, кто разрушил их жизнь.
— Как это разрушил жизнь? — спросила Мимоза.
— Все депо в том, мисс Тайсон, что Сюзетта, хоть и была хорошенькой, старше графа. Она ради него бросила мужа, весьма уважаемого буржуа, и с тех пор цепляется за бывшего любовника и пресмыкается перед ним.
Он словно выплюнул эти слова и, когда Мимоза недоуменно посмотрела на него, пояснил:
— Он использовал ее, без сомнения, он использовал ее. Да можно ли найти женщину, которую Андре Буассен не использовал бы так или иначе? Сюзетта сводила его с симпатичными девушками, за которыми он охотился, когда она сама уже перестала интересовать его как женщина.
Какое-то время мсье Шарло молчал, потом снова заговорил:
— Ее родители отказались от нее. Их так потряс ее поступок, ее безнадежное, безумное увлечение человеком, который совершенно очевидно манипулировал ею для достижения своих собственных цепей.