Джонатан встал и посмотрел в глаза, молча приказывая раздеть его.
Подчиняясь, я сняла с его плеч пиджак и расстегнула брюки, замечая, что он более чем готов заняться любовью. Я медленно расстегнула рубашку и стянула ее с плеч.
Едва она коснулась пола, он поднял меня и отнес к кожаному шезлонгу, осторожно положив на спину. Накрыл своим телом, и, хотя ждал этого момента целую вечность, помедлил. Затем нежно коснулся губами моих и посмотрел в глаза.
— Моя, Клэр… — прошептал он. — Скажи, что ты моя…
— Я твоя…
Он переплел наши пальцы и прижал руки над моей головой, медленно скользя в меня членом, проталкивая каждый толстый дюйм глубже и глубже, пока полностью не погрузился.
Мы лежали так несколько секунд, просто глядя друг на друга, когда наши тела впервые за много недель слились воедино. Невероятно, как хорошо он ощущался внутри, как я могла так долго обходиться без него.
Я ахнула, когда он начал входить и выходить из меня, покрывая теплыми поцелуями грудь и заставляя извиваться под ним.
— Тише, Клэр.
— Я не могу… — Отпустила его ладони и обвила руками спину, царапая ногтями кожу, когда он ускорил толчки.
— Я так скучал по этому… — Его губы снова нашли мои, и он вознаграждал каждый стон еще более глубоким поцелуем. — Так сильно...
Он двигался во мне снова и снова, лаская мое лицо руками, не прерывая зрительного контакта ни на мгновение.
— Я сейчас… я почти… — Я закрыла глаза и закричала, пока удовольствие волна за волной прокатывалось по телу. Дернулась и задрожала, когда он кончил глубоко внутри меня и мягко опустился на грудь.
Он положил руки мне на бедра и перевернул нас так, что я растянулась сверху.
Пока пыталась отдышаться, он погладил ладонями мою обнаженную спину и вздохнул.
— Свадьба получилась такой, как ты хотела?
— Да… — пробормотал я.
— Уверена? Если хочешь, мы можем повторять это снова и снова, пока все не будет идеально.
— Все прошло идеально…
— Ты была так прекрасна, когда шла к алтарю… Мне стоило больших усилий не повалить тебя на траву на глазах у всех.
— Ты бы не посмел. — Я села прямо.
Джонатан приподнял бровь, даже не знаю, почему усомнилась в нем. Он бы так и сделал.
— Теперь мы можем пойти на приём?
— Нет. — Он провел руками по моему животу.
— Почему?
— Потому что у нас не было секса уже несколько недель, и есть еще час, которым мы воспользуемся в полной мере. — А затем потянул меня обратно вниз.
**
Когда Джонатан проделал со мной всё то же самое еще трижды, мы наконец добрались до банкетного зала, и на моих глазах выступили слезы.
Я всегда представляла себе прием в белом цвете с небольшими акцентами, но он изменил все к лучшему. Скатерти цвета слоновой кости, пастельно желтые и розовые цветочные композиции по центру столов, идеально дополняющие сверкающие огни, свисающие с потолка. Наши имена: «Мистер и Миссис Стэтхем» выведены крупным черным курсивом в центре стеклянного танцпола. Чудесный конфетный бар, который я так упорно хотела, оказался даже больше, чем представляла. Это был ряд больших спиральных многоуровневых этажерок, занимавших целую стену.
— Леди и джентльмены, поприветствуйте, пожалуйста, новобрачных мистера и миссис Стэтхем! — взревел ди-джей.
Я посмотрела на Джонатана, стоявшего по другую сторону огромной лестницы, и медленно начала спускаться вниз.
Он не позволил мне преодолеть последние ступени в одиночку. Подошел и взял за руку, настойчиво ведя на танцпол.
Обнял за талию и прижал к себе, снова и снова повторяя, что любит.
Освещение в комнате начало тускнеть, и нас окружил мягкий свет прожектора. Я обвила руками шею Джонатана, заиграл оркестр, пронзительные аккорды песни, которую я не узнала.
— Ты поменял песню? — прошептала я.
— Да.
— Что это? — Я попыталась вспомнить, где слышала эту мелодию.
Он ничего не ответил. Просто улыбнулся и повел меня в такт музыке.
Я положила голову ему на грудь и слушала, как струны поют все тише и тише.
— Наконец-то… — пропел Джонатан мне на ухо, идеально попадая в ноты. — Пришла моя любовь…
Сердце снова заколотилось, как только я поняла, что это за песня — «Долго и счастливо» Этты Джеймс.
— В ту ночь, когда увидел тебя… — Его голос был прекрасен.
— Ты говорил, что не умеешь петь… — Я подняла на него взгляд, полный слез.