Какого черта она делает?!
Я впилась в нее взглядом, молча умоляя прекратить ставить его в неудобное положение, но он не выглядел обеспокоенным ее безумным допросом. Он выглядел спокойным и уверенным в себе.
Джонатан начал играть кончиками пальцев на моем бедре.
— В свободное время я занимаюсь спортом, путешествую и коллекционирую яхты.
Он сказал «яхты»? Во множественном числе?
— Так по какой причине вы еще не женаты? Вы слишком богаты, чтобы связать себя с кем-то? Или гораздо веселее каждую ночь спать в другой женщиной?
Боже, пожалуйста, ударьте ее прямо сейчас...
Сандра наградила Хелен самым гневным взглядом исподтишка в истории. Возникло ощущение, словно она была готова выцарапать ей глаза.
— Нет... — Он улыбнулся. — Определенно не из-за этого. Полагаю, что еще не нашел нужную женщину.
— Ладно, я собираюсь в бар за более крепким напитком. — Сандра покачала головой.
— Я возьму его для вас. — Джонатан отпустил мое бедро и встал. — Более крепкий вариант того, что вы пили ранее?
Сандра кивнула.
— Хелен, вам тоже?
— Да. — Она похлопала глазами.
— Клэр? — Он улыбнулся своей мечтательной улыбкой, и я потеряла дар речи.
Затем покачала головой, и он ушел.
— Хелен! Что, черт возьми, ты делаешь? — Сандра кипятилась. — Я сказала тебе не…
— Успокойся, успокойся. — Хелен фыркнула. — Я просто весело проводила время. Он втрескался в Клэр. Он трахал ее глазами весь вечер.
— Хелен! — Я покачала головой.
— Что Хелен! Это правда. Он и сейчас трахает тебя глазами, пока стоит там. И ты делала так же, так что разберись. Вы двое должны просто довести дело до конца. Приватные уборные здесь действительно хороши. Намек, намек.
Я расхохоталась. Я должна была понять, что Хелен просто играла с ним. Она слишком часто развлекалась, проверяя предел человеческих нервов.
Джонатан вернулся и принес еще больше напитков.
— «Золотой рай» для вас, Сандра. — Он скользнул им по столу. — «Тройное шоколадное облако» для вас, Хелен. Что касается тебя, — сказал он и коснулся моей руки, — не хочешь потанцевать со мной?
— Конечно. — Я встала со стула и сжала его руку.
Джонатан повел меня вниз по сделанным из камня ступенькам к авансцене, где начинал играть оркестр.
Он расположил мои руки у себя на шее и обхватил мою талию, танцуя со мной под песню, которую я никогда прежде не слышала. Мы были так близко друг к другу, что я вдыхала его запах — восхитительный пряный аромат, окутавший меня и пробудивший желание не отпускать его.
— Каким был твой день, Клэр?
— Хорошим. А твой?
— Ужасным. — Он притянул меня еще ближе. — До этого момента.
Мне действительно надо было надеть трусики...
— Ты знаешь, я могла бы поклясться, что у моего автомобиля не было изготовленных на заказ кожаных сидений и окон с тонированными стеклами, когда я давала его тебе на днях.
— Не было? — Он улыбнулся.
— Нет... Но все же большое спасибо. И я также оценила предоставление лучшего столика.
— Всегда пожалуйста.
Свет на танцполе внезапно погас, и наверху зажглись маленькие мерцающие огоньки.
— Дамы и господа, наступила полночь! — сказал маэстро. — Для тех из вас, кто плохо знаком с «Гаваной», следующие десять минут на танцполе будут проведены под звездами!
Огни сменяли черный цвет на темно-фиолетовый, потом на мистический синий и снова на черный, в то время как оркестр начинал исполнять песню Норы Джонс «Твоя близость» в среднем темпе.
— Сегодня вечером ты выглядишь потрясающе. — Джонатан дотронулся до моей спины.
Я могла только кивнуть головой в благодарность; от одного прикосновения кончиками пальцев я чуть не растворилась.
Мы продолжали танцевать в тишине, и я заметила, что огни становились все темнее и темнее; мерцающие звезды, которые были такими яркими, светили все слабее и слабее.
Когда он прижимал меня так близко, я не могла не чувствовать себя немного неуверенной. Я знала, что Хелен всего лишь шутила, но она была права: у такого как Джонатан могла быть любая женщина, которую он бы захотел — грудастая белокурая шведская супермодель, сексуальная выдающаяся актриса, любая. Любая более состоявшаяся и, вероятно, юная, чем я.
— Ты всегда одеваешь такие платья, когда куда-то идешь? — Он одернул сзади мое платье.