Да, есть одна проблема, которую не разрешит ни один ответ. Но Рори не скажет о ней. Незачем. Никакие советы тут не помогут, существует только один способ развязать эту проблему. Слишком она с ней затянула. Лет на десять как минимум.
— Позвольте мне смыть с рук эту липучку, потом я приготовлю чай, и мы сможем посидеть на террасе.
Кейн изучал ее побледневшее веснушчатое лицо, потемневшие янтарные глаза, уныло опущенные уголки губ. Она не отрицала его предположения, но и не призналась. Ни «да», ни «нет», ни «может быть».
Ни даже возмущение девственницы: «Как вы смеете, сэр!»
Ему вдруг захотелось взять ее на руки и не выпускать до тех пор, пока не исчезнут тени в глазах, нет, пока глаза совсем не потемнеют от страсти.
— Дайте мне эти списки, — грубовато сказал он. — Время уходит попусту. Знаете, нам пора прошвырнуться по магазинам. — Он заглянул в бумажку, потом поднял на нее глаза и нахмурился. — Свадебное платье? Вы и вправду еще даже не подумали о нем?
Рори взяла одну из маленьких коробок, в которых лежал чай ее отца. Он посылал ей свои травяные смеси в огромных количествах, все члены семьи служили неофициальными дегустаторами. Рори никогда не запоминала, какой именно она пьет, но большинство отцовских чаев были, по крайней мере, терпимы. И уж, наверное, полезны. Первые одиннадцать лет жизни она ела орехи, ягоды, листья, траву, проросшие семена и индейское тофу, которое готовила ее мать из муки, орехов и меда. Зато в последующие годы она добирала недополученное организмом готовыми продуктами из закусочных-автоматов.
Пока они пили, сидя на качелях, ледяной, мягкий на вкус и желтоватый на цвет напиток, который мог быть, а мог и не быть, настоем лимонной травы, Рори объясняла Кейну свое отношение к свадебному платью:
— Дело в том, что, пока мы не решили, где будет свадьба, я не знала, какое платье мне нужно. Чарлз принадлежит то ли к пресвитерианцам, то ли к македонским баптистам. Я ходила сначала в одну церковь, потом в другую, но не отказывалась и от церкви бабушки, это недалеко от Лексингтона в штате Кентукки. Вообще-то я не хотела бы устраивать из этого проблему, но Чарлз говорит, что у его матери, вероятно, возникнут какие-нибудь возражения.
Зная Маделин Бэнкс, Кейн мог поклясться, что возражения возникнут. Но как бы то ни было, ждать несколько дней для того, чтобы решить, где будет проходить церемония, — это слишком опасное катание даже для бывшего хоккейного билетера с повышенным, как у Кейна, уровнем терпимости к адреналину.
— А как думает мисс Аврора? Если бы ей дали выбирать, что бы она выбрала?
— Кейн, я несколько дней не могу сообразить, на какой конец зубной щетки выдавливать пасту, а тем более решить, где бы я хотела устроить свадьбу. По-моему, это ментальная усталость. Помню, я читала в какой-то статье… Или в ней говорилось об усталости металла?
— Не знаю. У вас появились признаки каких-то трещин в фюзеляже?
— Нет, но прошлой ночью я убегала во сне от черничного сиропа и плакала минут двадцать. А я даже не помню, когда ела черничный сироп! Все это так на меня не похоже! Я никогда не была эмоционально возбудимой. — Она вздохнула. — Почему Чарлз не может сам договориться со священником, а потом сказать мне, когда и куда прийти? Разве я многого прошу?
— Солнышко, предполагается, что вы должны участвовать в принятии решения. Ведь вам надо выбрать не мастерскую, где подрегулировать тормоза. Считается, что это самый торжественный момент в жизни женщины. Чарлз говорил, что вы раньше не были замужем.
Она печально кивнула. С шумом высосав через кубики льда остатки чая, она поставила стакан на перила и толкнула качели. Кейн плавно подхватил ритм, и несколько минут они лениво качались. Потом Рори опустила обе ноги на пол, отчего качели начали резко дергаться взад-вперед, пока Кейн не остановил их.
Он выжидающе уставился на нее, заметив, что она вздернула подбородок и в больших и грустных янтарных глазах сверкнули воинственные искры.
— Ну хорошо! Сегодня я выберу проклятое платье!
— Значит, марш-бросок на добывание платья, — спокойно проговорил Кейн. — Вы хотите решить эту задачу сами или вам нужна моральная поддержка?
Она взглянула на него, и Кейну очень захотелось, чтобы шелковистость ее кожи меньше занимала его мысли. Вся она, от топазовых глаз до янтарных веснушек и лучившихся солнцем волос, была выдержана в одной цветовой гамме. Она пахла чуть-чуть пряностями, чуть-чуть воском, а в целом совершенно очаровательно. И ему пришло в голову, что если бы он желал себе добра, то чертовски быстро убрался бы из города, прежде чем сделает что-то подлое. И не потому, что он и Чарли были когда-то близкими друзьями. Перед Сьюзен дружба не устояла. Просто есть вещи, которые нельзя делать. Нельзя, если хочешь жить в мире с самим собой.
— Мне надо бы поехать одной, — вздохнула Рори, — но я, наверно, кончу тем, что вместо магазина пойду в кино, а потом из-за чувства вины съем целую коробку фруктового мороженого. Не знаю, что со мной случилось в последнее время. Правда не знаю. Я не всегда такая.
— Это значит: да, я вам нужен, или нет, я вам не нужен?
— Пожалуйста, — она схватила его за руку, — вы мне нужны, вы мне очень нужны, но, наверно, у вас есть много гораздо более интересных дел.
Кейн мог придумать несколько десятков более интересных дел. К несчастью, во всех предполагалось участие Авроры Хаббард.
Рори позвонила в офис Чарли и попросила передать ему, что поскольку они с Кейном собираются в город за покупками, то почему бы им всем вместе, втроем, не пойти куда-нибудь на ленч, прежде чем вернуться в Тобакковиль?
— Когда мы управимся, я перезвоню, — сказала она сверхпунктуальной миссис Спейнауэр.
Ездить по магазинам с Кейном — хороший опыт. Расторопный мужчина! Сначала он заставил ее решить, какое платье она хочет. Белое атласное со шлейфом? Длинное розовое со складками и кружевом? Или что-то средней длины из красного бархата?
— Бархат в это время года? — воскликнула она. — И кроме того, я не могу носить короткую юбку, у меня коленки все в шишках.
— Это только сужает выбор. А если длина как у платья для улицы и медовых тонов?
— Вы имеете в виду коричневое?
— Разве я сказал — коричневое?
— Мед — коричневый.
— Я говорил о вересковом меде, а не о гречишном, — возразил он, и она засмеялась.
Надо же, если компаньон подходящий, то и покупки могут стать развлечением. Почему раньше это не приходило ей в голову? Наверно, потому, что раньше ей не попадался подходящий компаньон, ответила себе Рори и тут же прогнала эту мысль.
Они остановились на платье-костюме из жаккардового шелка цвета бледного чая, и Рори заставила себя не отступить перед этикеткой с ценой. Ведь не каждый день женщина выходит замуж. Один раз в жизни можно позволить себе раскошелиться.
После платья они покупали туфли. Кейн отстранил продавца и, усевшись на его табуретку, стал надевать и снимать с ее правой ноги туфлю за туфлей, которые по его требованию продавец приносил со склада. Некоторые были красивые, но жали, другие — безобразные, но удобные. Кейн настаивал на кружевных, покрытых блестками тапочках, особенно после того, как Рори сказала, что они совершенно непрактичные, а она никогда не покупает ничего непрактичного.
Наконец они выбрали шелковые лодочки бронзового цвета, отличное дополнение к платью. К этому времени Рори ослабела от смеха и от мурашек, которые от прикосновения мужских рук пробегали по ней от самых подошв. Все замечательно!
— Надо бы позвонить Чарлзу, — сказала она, чуть запнувшись, когда они проходили мимо ряда телефонов-автоматов. — Он, наверно, удивляется, куда мы запропастились.
И пока Кейн притворялся, будто прогуливается вокруг коробок с платьем, двумя парами туфель, шляпой, украшениями, бежевыми бархатными листьями и вуалью, купленной по его настоянию и за его счет, она набрала номер Чарлза.
— Агентство Бэнкса, — ответил голос секретарши.
— Миссис Спейнауэр, Чарлз занят? Это Аврора Хаббард. Невеста Чарлза.