Страсть. Или в лучшем случае то, что ее бабушка брезгливо называла «свободная любовь». И вовсе она не свободная. Много часов спустя Рори начала подозревать, что заплатила за страсть слишком непомерную цену.
Долгое время она сидела, уставившись взглядом в царапину на ножке элегантного стола. Иногда поглядывала на телефон, удивляясь, кто бы мог ей звонить. Никто не знает, где она. Кроме Кейна, конечно. Но почему он звонил, когда сам был здесь и лично мог сказать то, что должен сказать?
Да, сказал бы, если бы ему не было стыдно. Если бы он не боялся, что она снова попытается соблазнить его. Но он испугался, схватил штаны и убежал, пока она не проснулась и не начала болтать о священнике и об увитом розами семейном гнездышке.
Рори немного поплакала, потому что, когда женщина первый раз в жизни совращена, она имеет право хотя бы на такую малость, как слезы. Потом, как человек по натуре рассудительный, надела шелковый жаккардовый свадебный костюм и закрутила волосы, еще мокрые, в аккуратный валик на затылке, заколов несколькими шпильками, которые удалось найти. После этого тщательно прибрала постель, навела порядок в ванной и поморщилась, заметив беспорядок на столике возле кровати. Слава Богу, шоколадная гуща не пролилась на ковер. Она подняла чашку и переставила ее на поднос. Золотая шариковая ручка с эмблемой отеля и исписанный листок из блокнота, выглядевший как записка, были запачканы шоколадом. Наверно, счет за поданные в номер шоколад и кофе.
Взяв листок за липкий уголок, она бросила его в корзинку для мусора. Она оставит им адрес, и если они не впишут в счет какой-нибудь причиненный ущерб, то могут прислать ей по почте дополнительное уведомление.
Отбросив все мысли о прошлом, которое уже не изменишь, Рори собрала вещи и уложила их в новый, с фабричной маркой чемодан, купленный для поездки в Цинциннати. Потом прощальным взглядом окинула номер. Слишком много чести для такой комнаты, подумалось ей, и она высоко вскинула голову, хотя подбородок и подрагивал.
Глаза ее невольно задержались на телефоне, но он молчал. Наверно, кто-то неправильно набрал тогда номер, ну а вдруг это был?.. Что, если он?
Но телефон не звонил. Счет за номер начинался в полдень, но она уже получила все, что могла себе позволить на деньги, выделенные на медовый месяц. Рори решительно застегнула чемодан, тихо закрыла за собой дверь и направилась к лифту.
Фургон все еще стоял возле дома. Напрасно она надеялась, что они уедут и избавят ее от множества противных объяснений.
Но ведь ей незачем объясняться. Все, что Рори считала нужным сказать, она написала в записке Чарлзу. И на этом все кончено. Он, наверно, даже почувствовал облегчение, особенно после того неприятного разговора. Любого рода эмоции всегда неприятны для Чарлза. А прошлая ночь помогла ей понять, что она гораздо эмоциональнее, чем ей казалось. Не говоря о том, что и не так уж рассудительна.
Как бы то ни было, она такая, какая есть, — результат воспитания бабушки, дочери методистского священника и жены другого священника, и пары хиппи, превратившихся в яппи. По крайней мере, теперь она знает, что представляет собой ее собственная персона, и никто не несет ответственности за тот образ жизни, какой она выбрала. Из всего, что дал ей Кейн, это, в конце концов, самое главное, что она сохранит.
— Я вернулась, — сообщила она с порога.
Из кухни вынырнула Санни — с каменным кувшином в правой руке и ножницами в левой, волоча за собой плеть сладкого картофеля.
— Радость моя! — воскликнула она, широко раскинув руки и расплескивая воду на ковер в гостиной. — Я знала, я была уверена, что ты вовремя опомнишься! При том, что Венера пересекает твою триаду Урана и твою…
— Санни, пожалуйста!.. — Рори опустила на пол чемодан и обняла мать. — Никаких пересечений и триад. Хотя бы ненадолго. Больше всего мне нужна чашка кофе, немного хлопьев и арахиса и шоколадное молоко. Но сначала я хочу избавиться от этого костюма и надеть что-нибудь поудобней. Где все?
— Ох, понимаешь, здесь в аллее есть магазин здоровой пищи, Эва и Мир взяли с собой Билла и пошли туда за покупками. Туся показывает Мадди, как делать компостную кучу, а Фауна…
Рори пошла в спальню. Санни увязалась следом, бросив анемичные плети сладкого картофеля на кухонный стол, уже заваленный ботвой репы и моркови, рядом с которой лежала кучка чего-то похожего на семечки грейпфрута.
— Я занималась твоими растениями, — объяснила Санни. Занятие, надо сказать, весьма нехарактерное для нее — вряд ли она имела представление о чем-нибудь, кроме своих любимых эзотерических наук.
— Где Фауна? — спросила Рори. Сняв юбку, она перешагнула через нее и надела поношенное розовое платье из шамбре. — Она не вернулась в Ричмонд? Я хотела поговорить с ней.
Не с Мир, хотя та дважды была замужем, не с Тусей, которая около шести месяцев жила с другом, потом, правда, оставившим ее и вступившим в Корпус мира. Специалистом была Фауна. Она знала об отношениях «женщина — мужчина». Она точно поймет, сколько из того, что случилось прошлой ночью, реально, а сколько выдумано, потому что желаемо.
— Гм, ладно… Полагаю, рано или поздно ты все равно узнаешь. — Санни лучилась своей ослепительной улыбкой. — Очаровательный костюм, я тебе не говорила? Верх сделан для свадьбы, но он будет хорошо выглядеть и как выходной. В нем есть что-то романтичное, ты не считаешь? Одежда, уходящая в прошлое. Есть что-то манящее во всех этих старомодных вещах пятидесятых годов.
— Мама, где Фауна? Если она сделала что-то ужасное, то лучше сразу скажи мне, я все равно узнаю.
— Понимаешь, я бы не сказала, что это можно назвать ужасным. Скорее ошеломляющим, но на самом деле, душа моя, мы же все знали, что это неизбежно. Я имею в виду, что она ведь все-таки Телец, а он Козерог, и ее Луна притягивается к…
— Ма-ма!
— Ох, хорошо, хорошо, но ты ведь сама спросила меня.
— Я спрашивала, где Фауна.
— А я стараюсь тебе ответить, — рассудительным тоном сказала Санни, и голос ее удивительно напомнил голос бабушки Трусдейл. — Фауна в Северном Уилксборо. У Чарлза там главный клиент, и…
— Ты хочешь сказать, она поехала с Чарлзом? — Рори ни разу не была приглашена ни в одну из его деловых поездок.
— Понимаешь, там есть приятный ресторан, где…
— Фауна и Чарлз?!
— Я пыталась тебе объяснить, — пожала плечами Санни. — Некоторое расположение светил может вызвать почти мгновенное притяжение. Правда, я не совсем уверена, что это не больше чем случай кармического узнавания. Но кто рискнет утверждать, что там не может быть и того, и другого? Ведь, если существо избирается для того, чтобы быть рожденным при определенной цепочке обстоятельств и, в частности, под планетарным влиянием…
Но Рори больше не слушала. Фауна и Чарлз. Ее маленькая сестренка, экзотическая танцовщица, лентяйка до мозга костей, вертихвостка, — и чопорный, застегнутый на все пуговицы Чарлз Уильям Эдвард Бэнкс III… Или, может быть, Эдвард Уильям?
Три дня спустя жизнь вошла в налаженную колею. В первый день на рассвете вернулись Чарлз и Фауна, но никаких таких разговоров не было. Фауна только упомянула танцевальную школу в Уинстон-Салеме, куда она предполагала заглянуть.
А Чарлз много улыбался.
Нельзя сказать, что Рори тоже много улыбалась, и по крайней мере она уже так много не плакала, кроме последней ночи, когда вокруг никого не было и никто не мог ее услышать. Вот разве что просыпалась с болью в сердце и в душе и в некоторых других ноющих местах. Зато желудок у нее больше не болел. На пальце, где она носила кольцо, остался след — легкая краснота, но и она скоро прошла благодаря мази из алзины, аралии, золотого корня и оливкового масла, которую Билл прислал ей, как только вернулся в Ричмонд.
Рори уже почти сложила все вещи, хотя еще не нашла другого места, где будет жить. Это ее раздражало, потому что переехать надо было до начала занятий в школе. Ирония заключалась в том, что она прекрасно могла бы остаться в этом коттедже, если бы Чарлз не поспешил сдать бунгало кому-то другому.