— Такие приступы амнезии случаются часто и густо, — говорит Юра.
Ярик отсмеялся и теперь, помешивая чай ложкой, продолжает разговор:
— Да. Я иногда сам напиваюсь так, что утром прозреваю: лежу раздетый в постели, вещи аккуратно сложены, деньги на месте. Возле кровати — бутылка с минералкой. Как я вчера добрался домой да ещё купил по дороге воду, вошёл в квартиру и всё такое, ни хрена не помню!
— Заткнись, баклан, — Юра стучит по клавиатуре, — я о том, что люди память теряют.
— А я о чём? Вот в Донбассе был случай: мужик попал в аварию. Тоже ни хрена не помнил. Его кормили, поили, сигареты даже покупали. А он взял однажды медсестёр порезал и сбежал.
— Ага… — сказал Юра. — Значит, рядом с нами постоянно находится запрограммированная машина по нарезке медсестёр, — он кивнул в мою сторону.
— Да, — Ярик похлопал меня по руке, — медсестрорезка… Ну как типа хлеборезка…
— Что? — спросил я.
— Ага… — продолжал Юра. — Только чьего производства агрегат?
— MADE IN в смысле?
— Ну да. Где сделан, типа?
— Я подозреваю, ЧЕМ он сделан, но вот кем и где, — Ярик посмотрел мне в глаза.
— Интересно, как тебя на самом деле зовут?
— Дро, — сказал я.
— Да… — Юра захихикал. — Мама твоя, бывало, выглянет из окна и крикнет: «Дро! Сынок! Иди обедать!»
— Чего? — спросил я.
— Только не Кирилл, — сказал Ярик, — я Кириллов не люблю. Они какие-то неадекватные все.
— И не Алёша! — подхватил Юра. — Как представлю, что меня могли назвать Алёшей… Брр! — его передёрнуло.
— А меня бесят Олеги, Антоны и Артёмы…
— Да, — сказал Юра, — и не забудь про Денисов!
— Точно! — Ярик поднял палец, — лучше застрелиться и быть каким-нибудь Юрой — только не Денисом!
— Вот-вот! — сказал Юра. — Лучше позориться всю жизнь каким-нибудь Ярославом, только не Денисом. Спасибо маме и папе.
— Угу, — сказал Ярик. — Имена бывают, местами простона голову не натянешь. В восьмидесятые, когда Советский Союз дружил со всеми этими коммунистическими вьетнамцами, лаосцами и корейцами, лидеры этих стран часто приезжали в гости. В Кремль, в смысле. Вот. И был один лидер, какой страны уже не помню, который особенно часто наведывался. Очень я любил его визиты. Включаешь программу «Время» и слышишь, как абсолютно серьёзный диктор хорошо поставленным голосом говорит:
— Вчера нашу страну посетил добрый друг Советского Союза Ху Йел Бан… Представляете? Миллионы простых советских телезрителей в этот момент с особым удовольствием смотрели новости и удивлялись «как это диктор, натыкав десяток „хуйелбанов“ в эфир, ни разу не засмеялся?»
— Да… — сказал Юра. — Уж лучше Денисом, чем, — он захохотал, — Хуйелбаном!
— Прикинь: Хуйелбан Васильевич Иванов! — сказал Ярик, и у них с Юрой началась настоящая истерика.
— Нет, — сказал я, когда они отсмеялись, — лучше я буду Дровосеком.
Бессонница. Очередная. Я опять не могу спать и поэтому сижу на диване, тупо уставившись в телевизор: по экрану движутся какие-то разноцветные пятна. Я замечал, что люди, особенно дети, с интересом смотрят на это размытое мельтешение. Наверно, какое-то развлечение или терапия. Не могу понять. Поэтому сейчас пытаюсь вникнуть в беззвучное (звук как всегда убран) интенсивное мигание. Тишина. В моей руке пульт дистанционного управления. Я вспоминаю, как недавно Ярик рассказывал о том, что в его ялтинском жилище огромный — в полстены — телевизор и мощная акустическая система. Я даже видел маленький хромированный ключ от входной двери этого дома. Ярик носит его в кожаном футляре, который, в свою очередь, лежит на дне его рюкзака. Телевизор в полстены размером — здорово, наверное…
В том же ялтинском доме Ярика под ванной, в специальном зажиме, спрятан отличный итальянский пистолет «Беретта» — вещь, которую он приобрёл по случаю у одного знакомого.
— Знать, что у тебя есть пистолет, приятно, — говорит Ярик, — пусть он лежит себе за шесть тысяч километров южнее, он даже на таком расстоянии греет мне душу.
Ярик — странный человек. В правом кармане его куртки всегда лежит маленькое шило с куском резины на острие.
Когда я спросил его, зачем, он ответил так:
— Шило — одно из самых полезных штук в мире. Стоит копейки — столько же, сколько пачка овсянки — но польза!.. Пару раз эта фиговина здорово меня выручала. И вообще, я таскаю его с детства — привык. Когда его нет, я чувствую себя голым…
— Я думала о тебе.