Этот деятель ревновал Катюху со страшной силой, вырывая у нее телефонную трубку и рыча на ее абонентов: «Слышь ты, клоун гребаный, забудь этот номер». Их бурный роман продолжался около двух лет, причем порой, пропьянствовав пару недель подряд, они ссорились до такой степени, что он выгонял ее из дому без копейки денег и ей в очередной раз приходилось становиться «девочкой по вызову».
Однако Катюха не была бы самой собой, если бы однажды не ушла от Василия к его молодому напарнику, который перед ним откровенно «шестерил». Их отношения очень напоминали один известный сюжет:
«Я ему сердце вырву!» — грозно зарычал тигр Шерхан.
«А я — все остальное, — тут же подхватил шакал Табаки, после чего виновато оглянулся на своего хозяина, — разумеется, после того как ты вырвешь у него сердце».
Между прочим, поскольку отец у этого «шакала» был профессиональным историком, то дал своему сыну древнегреческое имя Фемистокл. Столь сложного имени Катюха запомнить не могла, почему и называла его просто Феней.
Любовь к истории проявлялась у этого Фени весьма своеобразно — надравшись вместе с Катюхой водяры, он начинал ее просвещать, зачитывая целые статьи из доставшейся от отца исторической энциклопедии. Благодаря этому она знала массу отрывочных сведений из антично-средневековой истории, правда, носивших несколько односторонний, сексуально-криминальный оттенок.
Например, ей было известно, что император Нерон женился на своем вольноотпущеннике Пифагоре, причем сам выступал в роли невесты; братья Борджия жили со своей сестрой Лукрецией, а византийская императрица Феодора славилась таким безудержным развратом, что однажды, явившись на пир, устроенный десятью знатными молодцами, отличавшимися огромной физической силой и распущенностью, в течение целой ночи отдавалась всем сотрапезникам. А уже под утро, когда они, изнеможенные, вынуждены были отказаться от этого занятия, отправилась к их слугам, которых было не менее тридцати человек, но даже после этого ушла неудовлетворенной, жалуясь на то, что природа предусмотрела всего три отверстия, а потому так трудно придумать новый способ сношения!
Итак, Катюха изменила Валере с этим самым Феней, и, вполне естественно, подобной измены авторитет ей не простил, жестоко набив морды обоим. Однако связь с любителем истории оказалась довольно непрочной — по своей натуре, и несмотря на сорок с лишним лет, тот продолжал оставаться «мальчиком из хорошей семьи», а потому слишком сильно зависел от своей матушки. Так или иначе, но для Катюхи в который уже раз настали тяжелые времена.
А поскольку несчастья не приходят поодиночке, то на нее свалилась новая напасть — хозяйка скоропостижно выселила ее из той московской квартиры, которую она снимала на протяжении трех последних лет, и они с сыном фактически оказались на улице. Разумеется, о возвращении в родной провинциальный городок, где у них имелась хорошая трехкомнатная квартира, ни мать, ни сын даже не помышляли — только Москва, и никак иначе! (Здесь мне, как урожденному москвичу, невольно хочется воскликнуть: о, эти милые провинциальные прилипалы, и что бы мы только без вас делали!)
— Вот и пришлось снова вспомнить любимое занятие, чтобы заработать хотя бы на комнату, — без малейшей горечи и горести заключила свой рассказ Катюха.
Стоит заметить, в этом самом занятии ей феноменально везло на клиентов, начиная от премьер-министра и кончая солистом самой знаменитой поп-группы. А уж сколько среди них было бизнесменов, ученых, писателей, военных, бандитов и т. д. — просто не перечесть! Катюха активно нравилась очень и очень многим, а потому вполне могла бы снова разбогатеть или успешно выйти замуж, если бы не ее абсолютная бесшабашность и дьявольская разгульность, в результате которых она с неимоверной легкостью теряла деньги, вещи, записные книжки, мобильники…
— Ну и как тебе понравилась история моей жизни? — неожиданно поинтересовалась она.
— Посмотрим, что у тебя получится из жизни с собственным сутенером, — уклончиво отвечал я.
«Страшнее черта»
(конец октября)
Несколько дней назад Виктория наконец-то уехала в Америку, но перед самым отлетом позвонила мне из аэропорта, и у нас состоялось на редкость трогательное прощание. Очевидно, от своих подруг по нашему общему бизнесу она узнала о том, кто занял ее место, а потому начала разговор с крайне зловещего предостережения: