— Кроме того, я свою Дашку так не ревную.
— Вот и поделись своим хладнокровием!
Анатолий немного поразмыслил, задумчиво пожевал бутерброд, глотнул кофе и лишь потом сказал:
— Да тут, собственно, все просто. Если у девушки уже были одна тысяча триста сорок три мужика, то глупо ревновать именно к трем последним. Неужели ревность может иметь количественную градацию, поэтому какая разница — одному отдалась твоя женщина или десяти? Ведь все дело в том, что какое-то время она целиком была в его власти и именно он сновал своим челноком в ее разгоряченном лоне! Поэтому или вообще не надо было с ней связываться, или терпи ее такой, какая она есть!
— Ох, какой мудрый совет! — усмехнулся я, допивая первую бутылку и немедленно открывая вторую. — А переделать ее никак нельзя, особенно если в любви постоянно признается да еще замуж за тебя хочет?
— Ну, насчет этого я уж не знаю, — покачал головой мой напарник, — хотя мне кажется, что это из области фантастики. Пожалуй, блядскую натуру не переделаешь, другое дело, что таких женщин можно при себе удержать, если только всегда будешь на высоте.
— Это как понимать?
— Они постоянно сбегают от нищих и убогих к сильным и богатым, но всегда готовы вернуться, если роли вдруг переменятся. Поэтому, пока ты будешь пьянствовать и умолять Катюху вернуться, она станет откровенно тобой пренебрегать. А вот если ты резко разбогатеешь, сама тебе позвонит. Подумай об этом на досуге, а мне пора. Похмеляйся аккуратно и отдыхай, сегодня я за тебя поработаю.
Он коротко простился и ушел, а я принялся размышлять о своей горестной судьбе, почему-то бросавшей меня из одной крайности в другую. То я влюбляюсь в девственницу, которая всю жизнь будет принадлежать одному только мужу, то, наоборот, «западаю» на такую блядь, которая будет до самой старости переходить от одного мужика к другому — и ничто ее на этом пути не остановит!
Кстати сказать, блядство и проституция — это две большие разницы, поскольку первым занимаются «для души», а вторым — «для тела». Проституция — это профессия, поэтому с такими женщинами возможны исключительно деловые отношения, зато с блядями, особенно хорошо выпивающими, всегда можно поговорить по душам.
Однако на вопрос о том, что лучше: влюбиться в девственницу, которая никому не дает, или в блядь, которая дает всем, в том числе и тебе, — я не находил вразумительного ответа. Впрочем, это похоже на проблему: от какого похмелья лучше мучиться — от пивного или водочного? А ведь ревность — это не что иное, как похмелье любви!
Возвращаясь к сравнению Марины и Катюхи, стоит отметить одно общее качество, которым отчасти можно объяснить обе мои влюбленности, — они были самыми настоящими стервами! Давно известно, что именно стервы способны довести мужиков до безумия. Помнится, один знакомый следователь мне как-то рассказывал о том, что самыми «роковыми» женщинами, из-за которых совершаются наиболее тяжкие преступления, являются отнюдь не фото-модели, а такие «серые мышки», что он не переставал удивляться сумасшествию их возлюбленных. А чего стоит знаменитый исторический пример — в середине прошлого века английский король Эдуард VIII отрекся от престола ради любви к тощей и страшной американке, до этого два раза побывавшей замужем.
Знаменитый Арамис из «Трех мушкетеров», который звал толк в данном вопросе, утверждал: «Женщина сотворена нам на погибель, и она источник всех наших бед». Что касается невыносимой женской стервозности, которая попортила мне немало крови, то не столько себе в утешение, сколько ради констатации факта смею сделать следующий вывод: мужчины потому так любят стерв, что именно в стервозности, которая представляет собой не что иное, как классическое кокетство, густо замешанное на элементарной непорядочности, ярче всего проявляется женское сексуальное начало! Кстати сказать, аналогичная ситуация наблюдается и с развратниками, слава которых столь притягательна для женщин именно потому, что в ней ярче всего проявляется мужское сексуальное начало.
Однако главное в другом — почувствовав, что благодаря своим чарам она обрела над нами необходимую власть, любая стерва немедленно начинает ею злоупотреблять, всячески унижая и подавляя нашу личность. Впрочем, в моем случае Катюха слишком глупа, чтобы понимать, насколько униженным я себя чувствую, когда она вот так просто убегает к другому. Причем даже Анатолий не прав в своем последнем замечании — да по сравнению со мной этот другой — жалкий и ничтожный урод, поэтому ее выбор столь труднообъясним. Хотя одно объяснение все-таки есть — может, он самый элементарный негодяй?