«Совершенно верно. Есть у меня один человечек на примете — в свое время привлекался к уголовной ответственности за развращение несовершеннолетних, но был освобожден после медицинского освидетельствования. Диагноз — олигофрения в стадии дебильности».
«Ты это серьезно?»
«А что тут такого? Ты сможешь найти хоть одного нормального человека, который бы согласился на подобную должность? Да еще в такой глуши!»
«И все равно, по-моему, это слишком круто! — покачал головой ошеломленный Александр. — Если он действительно олигофрен, то это же видно невооруженным глазом. Ты не думаешь, что нас просто откажутся регистрировать?»
«Ну, во-первых, мы его таскать с собой не будем, — рассудительно заметил капитан, — поскольку для регистрации достаточно одного паспорта. Во-вторых, если возникнут какие-то сложности, то их можно запросто решить старым дедовским способом, которым всегда решались подобные дела в нашей матушке-России. Кстати, предлагаю тост… Давай-ка, брат, выпьем за Родину-мать, ведь Россия у нас одна!»
«Расчувствовался, сволочь! — дружески чокаясь с капитаном, подумал про себя Александр. — Вот мент поганый! Могу себе представить, как он действовал, пока работал в органах! Небось почки отбивал подозреваемым…»
«Кстати, — спросил он чуть погодя, — а кем хоть работает этот дебил? Или он получает пенсию по инвалидности?»
«Нет, почему пенсию… Дворник он».
«А чем мы будем с ним расплачиваться? Ящик водки ему купим?»
«Нет, — покачал головой Веретенников, смачно закусывая маринованным грибком из местных лесов, — водку ему давать опасно — от нее он просто звереет. Еще грохнет кого-нибудь спьяну, и тогда все наши усилия пойдут насмарку».
«Тогда что — деньги?»
«И это опасно — все равно пропьет. Лучше найдем ему какую-нибудь еще нестарую дворничиху, заплатим лично ей — и пусть пару недель развлекает нашего интеллектуального друга. Он тут как раз недавно поссорился со своей пассией, так знаешь, что она мне потом рассказывала?»
«Что?»
«Когда она спросила по телефону, «хочет ли он ее видеть», наш олигофрен ответил ей так: «Конечно, хочу, вот только пока не решил, для чего — то ли в рот тебе дать, то ли в морду!»
«Да, юморок у него еще тот».
«Ну, ладно, давай по последней — и спать, — предложил капитан, — завтра у нас ответственный день, и начнем мы его с визита к будущему гендиректору, он же «зиц-председатель»…»
На следующий день, когда они шли через поселок, направляясь к дворнику-олигофрену, капитан Веретенников указал Александру на большие серебристые трубы нефтяного коллектора, на которых алой масляной краской было выведено только одно, зато огромное слово «ОГНЕОПАСНО».
«В разные годы на них красовались разные надписи, — пояснил он. — Сначала было: «Нефть — Родине!», после девяносто первого года: «Нефть — России!». А когда компания перешла в собственность нашего босса, местные деятели призадумались. Не писать же было «Нефть — олигарху!» — вот и придумали только одно слово — «огнеопасно».
«Простенько, но со вкусом, — усмехнулся Александр, — тем более что это чистая правда».
Жилище будущего гендиректора представляло собой не менее жуткое зрелище, чем его обитатель, — грязь, вонь и невероятный беспорядок. Если дворник не мылся и не стирал одежду месяцами, то убирался он, по всей видимости, еще реже! Больше всего Александра поразил тот факт, что стол в этой убогой комнатенке вообще отсутствовал и его заменяла обычная лопата для уборки снега, помещенная между двумя стульями.
«Ну что, Василий свет Иванович, — бодро начал капитан, обращаясь к дворнику, — я пришел, как мы и договаривались…»
«Это, блин, значит, чего?» — заюлил своими косыми глазами олигофрен.
«Давай свой паспорт, и будем тебя оформлять на достойную твоего умственного потенциала работу. Посмотрим, может, благодаря этому даже ты человеком станешь… Кстати, как только все получится, я лично пришлю тебе бабу, чтобы она тут прибралась, да и тебя самого отмыла, накормила и в постель уложила. Понимаешь, о чем я говорю?»
«Конечно!» — обрадованно вскричал Василий Иванович, судорожно роясь в какой-то груде мусора, отдаленно напоминавшей одежду. За неимением платяного шкафа она была свалена прямо в углу комнаты.
Наконец ему удалось найти замызганную темно-красную книжицу, которую он почтительно вручил Веретенникову.
«Вот и молодец! — похвалил тот, брезгливо ее перелистнув. — Ну, жди нас в ближайшее время в гости с бабой и подарками… Пойдем, Сашок», — и он первым направился к выходу».