— Шел я за ним и испытывал крайне неприятное чувство, которое принято называть «засосало под ложечкой», — закончил свой рассказ мой собутыльник, — поскольку лишь в тот момент до конца осознал, в какой кошмарной авантюре участвую! И ведь чувствовал же, что все рано или поздно откроется!
— А твой бывший шеф — он что, этого не понимал?
— Конечно, понимал, но ведь он же амбициозен до чертиков! Никогда не скажет «мы», но только «я», «мое», «мои».
— А как он вообще? Ну, про недостатки я уже достаточно знаю, а что насчет достоинств?
— Из достоинств можно отметить три: во-первых, это проворство. Мой шеф начал свою бурную деятельность одним из первых, а «кто рано встает, тому бог подает». Во-вторых, он обладает некими зачатками порядочности — то есть никогда не кидает своих, благодаря чему, кстати, и обзавелся надежной командой. В-третьих, его подлинный талант — это виртуозное владение номенклатурным канцеляритом. То есть любую бумагу, будь то отчет о комсомольской работе или бизнес-план, он составит лучше всех. Ну и, наконец, ему элементарно везет, и поэтому он всегда ухитряется оставаться безнаказанным.
— Только ли из-за везения? — проницательно усомнился я.
— Нет, конечно. Его прежняя безнаказанность была одним из основных способов взаимовыгодного сотрудничества с властью. Власть закрывала глаза на его маленькие шалости, он прилежно делится с ней своими доходами, а наивный журнал «Форбс» причислял его к лику одного из самых богатых людей планеты!
«Зато теперь этот самый человек вынужден трахать шлюх прямо на столе в комнате для свиданий!» — подумал я, вспомнив про Катюху и беря в руки мобильник. Пора звонить — уж хватит ей ублажать извращенцев.
Когда с виски было покончено, мы дружески простились и даже обменялись телефонами, вот только звонить потом никто друг другу почему-то не стал. Впрочем, — и здесь я забегаю немного вперед, — судьба не только свела нас снова, но даже сделала сотрудниками одного пикантного заведения, но об этом я расскажу в свое время.
Поскольку ни один из телефонов не отвечал — ни мобильный, ни домашний, — я обеспокоился и поторопился вернуться домой. Катюха все-таки не сдержала свое слово — на столе стояла пустая бутылка текилы и лежали триста долларов. А моя непутевая возлюбленная, отключив все телефоны, мирно дрыхла на диване перед негромко работающим телевизором!
Литературный маразм крепчал…
(10 декабря)
Тем временем в столичных литературных кругах разгорелся бурный скандал, который оказался связан с тем самым визитом к моему «другу-литератору», кого я ровно месяц назад спас от объятий старой и страшной любовницы, привезя к нему красотку Милену.
Все началось с того, что в нынешнем году престижную премию «Сукер» получил писатель-какофил Вольдемар Собакин, чей любимый литературный оборот, по его собственному признанию, представлял собой пошлую фразу — «сумма прописью». Этот господин прославился тем, что в одном из своих, с позволения сказать, романов самым откровенным и циничным образом изобразил групповую гомосексуальную оргию престарелых членов Политбюро, сопровождавшуюся садомазохистскими извращениями.
Группа новоявленных комсомольцев обвинила его в «порнографическом глумлении над нашим прошлым» и подала заявление в прокуратуру. Более того, они перетащили уличную кабинку биотуалета прямо под окна московской квартиры Собакина, приколотили к ней яркую табличку «Проект будущего памятника писателю-какофилу» и на потеху набежавших телевизионщиков устроили то, что в советские времена называлось «почетным караулом», — то есть поставили по обеим сторонам кабинки двух своих членов с вантузами на плечах, торжественно сменяя их каждые два часа.
Сочинения Собакина отправили на экспертизу, нашли в них признаки «порноглумления» и возбудили уголовное дело. После подобного «пиара» никому прежде не ведомый Вольдемар буквально ошалел от свалившегося на него счастья, раздавая интервью направо и налево и регулярно подписывая все новые договора на переиздания, экранизации и инсценировки своих бессмертных творений.
Более того, одно из крупнейших издательств начало готовить его академическое собрание сочинений, а один из крупнейших музыкальных театров страны заказал Собакину либретто оперы или балета — на его усмотрение, — музыку к которым должен был написать один из ведущих композиторов современности. И Вольдемар не подкачал, пообещав театру создать бессмертный сиквел — «Ромео и Джульетта-2»!
После столь бурного пиара один из молодых конкурентов Собакина, до зубовного скрежета завидовавший его популярности, придумал собственный эпатаж Обманув кремлевскую охрану, он ухитрился взобраться на Мавзолей и уже оттуда, с того самого места, где престарелые коммунистические вожди некогда принимали грозные военные парады, повернулся к гулявшей по Красной площади публике своим голым и рыхлым задом, чем-то напоминавшим физиономию олигофрена.