«Черт! — мысленно содрогнулся я. — Вот как надо вести себя с Катюхой! Только бы хватило хладнокровия!»
И весь второй акт я столь усердно размышлял на подобную тему, что даже не пришлось специально делать умное лицо. Наконец концерт был окончен, мы оделись, вышли на улицу и подошли к ее машине.
— Кажется, я испортила вам вечер? — проницательно заметила Елена, глядя мне прямо в глаза.
— Ну, что вы!
— Но ведь вам же не понравилось?
— Я просто не понимаю подобной музыки.
— Зачем же согласились пойти?
— Ради вас, разумеется!
— Боже, как благородно! — улыбнулась она и дружески положила руку в перчатке мне на локоть. — Однако мне вовсе не хочется, чтобы при воспоминании о нашем первом вечере вы отворачивались и тайком зевали, как проделывали это на протяжении всего концерта. Что вы скажете, если я приглашу вас к себе на чашечку кофе?
Разумеется, я ждал чего-то подобного. Более того, воображение уже рисовало сладостные картины того, как мы с Еленой, замерзшие и веселые, приходим к ней домой, стряхиваем снег в прихожей и раздеваемся, мгновенно разбивая хрупкую тишину ее огромной квартиры на тысячи блестящих и звонких осколков. Я сниму с нее роскошную шубу, не забыв при этом поцеловать в холодную, твердую, румяную щечку, а она в этот момент будет пристально рассматривать себя в зеркало, расчесывая длинные пушистые волосы, слегка примятые шапкой. И от ее стройной фигуры, веселого, звонкого голоса и чудесных темно-каштановых волос на меня повеет таким непередаваемым зимним ароматом холода, счастья и романтики, что поневоле закружится голова…
Я уже открыл было рот для радостного согласия, но именно в этот момент у меня зазвонил мобильник.
— Извините, минутку, — отворачиваясь в сторону и доставая телефон, проговорил я. — Алло?
— Где ты, любовь моя? — раздался возбужденный голос Катюхи — все-таки не выдержала и начала пить в одиночестве! — Я по тебе так соскучилась, ты себе просто не представляешь! Приезжай скорее!
— Что-нибудь случилось? — осторожно поинтересовался я, ожидая очередных сюрпризов.
— Нет, ничего. Просто я люблю тебя и хочу тебя! Я сегодня в настроении, поэтому такое тебе устрою… Если только приедешь в течение ближайшего часа! Давай, живо! — и с треском положила трубку.
Я глубоко вздохнул и повернулся к Елене.
— Какие-нибудь проблемы? — понимающе спросила она, слегка перетаптываясь на морозе.
— Увы, к сожалению…
— Ну, ничего страшного, тогда отложим мое предложение до другого раза. Между прочим, как писала госпожа Сэй Сёнагон, «самое печальное на свете — это знать, что люди не любят тебя»!
После такого намека нельзя было не поцеловаться — и мы с первого же раза сделали это по-настоящему, то есть так, как целуются любовники, — в губы, со взаимным соприкосновением языков. Это было столь замечательно, что еще чуть-чуть — и я бы передумал. Но Елена первой оторвалась от меня и села в машину, причем я придерживал перед ней дверцу.
— Не забудь сегодня же прислать «Сутенера», — еще раз напомнила она, заводя мотор.
— Непременно, — кивнул я и, проводив взглядом ее «Форд», полез за сигаретами. И дался ей это «Сутенер», неужели читать больше нечего?
Как интересно все складывается, однако на вопрос о том, чего же я все-таки хочу в этой жизни, у меня пока есть только один ответ — Катюху! Причем постоянно, никому не уступая и ни с кем не разделяя, что фактически невозможно. Но, черт возьми, до чего же это жалкое зрелище — сутенер, влюбленный в собственную путану! И проблема тут исключительно в том, что если Катюха — это путана до мозга костей, то сутенер из меня получился достаточно случайно, а потому во мне еще сохранилось слишком много простых человеческих чувств, особенно по сравнению с запасом необходимого при такой работе цинизма.
Утро начинается с зарядки…
(20 декабря)
Нежные и умелые женские руки имеют неописуемую власть над мужским телом. И даже во время самого тяжелого и тревожного сна они сумеют возбудить тебя раньше, чем начнется пробуждение сознания. Я еще не проснулся, но уже начал дышать часто и напряженно. Катюха откинула с меня одеяло и принялась быстрыми, мелкими поцелуями покрывать мое лицо, губы, грудь. Сначала я что-то забормотал, но постепенно это бормотание переросло в сладострастное рычание, после чего окончательно зашевелился и скользнул рукой между ее бедер.