Спустя какое-то время, уже ближе к закрытию магазина, в кабинет постучала товаровед: красивая, но очень недалекая и капризная молодая дама, которую Семен Исаакович постоянно ругал за бестолковость, но увольнять воздерживался — как он мне сам объяснял, «исключительно из эстетических соображений». Кстати, ее звали точно так же, как и мою развеселую путану, — Дарья.
Итак, эта самая Дарья, предварительно постучав, вошла в кабинет, застав своего начальника в весьма необычном виде — спящим прямо за столом, да еще и с признанием в любви на лысине! Самое смешное состояло в том, что госпожа товаровед решила, будто признание относится именно к ней! Семен Исаакович очень обаятельный человек, и сотрудники его просто обожали, поэтому Дарья откровенно разнежилась и даже поцеловала спящего начальника, отпечатав под данной надписью след своих губ.
А вот уже дальше начался откровенный водевиль! Именно в этот момент за дамой приехал ее муж — здоровенный и весьма сумрачный тип, словно по контрасту с владельцем магазина «Смешные сюрпризы» являвшийся совладельцем похоронного бюро «Последний путь». Не найдя жену в торговом зале, он принялся расспрашивать продавщиц — и те сказали ему, что Дарья пошла к начальнику. Гробовщик был человеком ревнивым, поэтому можете себе представить, что он почувствовал, когда застал свою жену в обществе пьяного начальника, да еще со столь компрометирующей надписью на лысине!
Не обращая внимания на жалобные восклицания жены, он первым делом открыл окно и, набрав с карниза пригорошню снега, принялся немилосердно умывать им розовую от коньяка физиономию безмятежно спящего Вайнера.
«Что это такое? — немедленно очнулся Семен Исаакович и тут же принялся возмущенно отфыркиваться. — Вы кто такой и зачем вы здесь?»
«Это мой муж, — испуганно пискнула стоявшая в углу Дарья, немного побаивавшаяся своего сурового гробовщика. Тот знаком приказал ей заткнуться, после чего грозно обратился к Семену Исаковичу:
«Так ты, хрен лысый, любишь мою Дарью?»
«Я что — ей в этом публично признался?» — ошеломленно оглядываясь, спросил Семен Исаакович.
«Да это признание у тебя губной помадой на морде написано!»
«Честное слово, вы ошибаетесь! И в мыслях не держал! Конечно, я уважаю вашу супругу как замечательного человека и ценного сотрудника…»
«Заткнись и посмотри на себя в зеркало!» — сурово прервал его гробовщик.
Семен Исаакович последовал этому совету, после чего моментально все понял.
«Это же мои сотрудницы пошутили! — с принужденной улыбкой заявил он. — Ну, вы сами подумайте — как бы я смог сделать подобную надпись в столь неудобном месте? Да у меня для этого руки коротки».
«Зато у меня руки достаточно длинны, чтобы достать тебя в любом месте! — зловеще пообещал гробовщик и, уже уходя из кабинета вместе с женой, неожиданно добавил: — Сделаешь такую же татуировку у себя на х… — с корнем вырву!»
— Ну и что мне теперь делать с нашей проказницей Дашкой? — едва сдерживаясь от смеха, спросил я, выслушав весь этот рассказ до конца. — Если хотите, то я ее оштрафую и заставлю вернуть вам деньги.
— Да ладно уж, — великодушно заявил Семен Исаакович, — она мне нравится именно за свой плутовской характер. Кстати, Сережа, а что вы думаете о рассоле — поможет?
Второй анекдот с теми же участницами — то есть Дашкой и Миленой, произошел в тот же день. По их словам, дело обстояло так: успешно напоив Семена Исааковича, но так и не дойдя до кондиции, они купили бутылку текилы и вернулись к себе домой на «Савеловскую». Расположились на любимом диване, выпили, и тут Дашке позвонил ее недавний знакомый — какой-то пожилой бизнесмен — и напросился в гости.
Когда раздался звонок в дверь, Дашка пошла открывать. Первым в квартиру проник здоровенный охранник в черном пальто и с настороженным взглядом. Бегло осмотрев квартиру и так и не сказав ни слова, он удалился. Затем явился и сам бизнесмен — как описывала его Дашка, «солидный, лысоватый и розовощекий дядечка со слащавой улыбкой на гладко выбритой морде и с «дипломатом» в руках». Дальнейшему ее рассказу я, для большей комичности, придал форму диалога.
«Привет, моя радость, — заявил бизнесмен, радостно целую Дашкину щеку, после чего повернулся к Ми лене. — Ой, а это что за красавица?»