К счастью, у меня вовремя сработала реакция — я успел сдвинуть колени и отразить удар. Затем, ошеломленный столь учтивым приемом со стороны последователей Гиппократа, вернулся обратно в коридор. Черт возьми, но после такой встречи дожидаться дальнейшей помощи не было никакого смысла, иначе мне просто пришьют уши на задницу, а потом еще скажут, что так и было.
Да против подобных, с позволения сказать, эскулапов давно было пора заводить новое дело об «убийцах в белых халатах»!
Я попытался покинуть приемное отделение, однако столкнулся с немалыми трудностями — охранник не хотел меня выпускать, мотивируя это тем, что меня уже зарегистрировали, поэтому я просто обязан дождаться врачебной помощи. Ха! Да если бы врачебной, то еще можно было подождать, но после такой встречи…
Чувствуя, что схожу с ума от российской системы здравоохранения, вполне достойной своего нынешнего министра в тысячедолларовых ботинках, я кое-как достал из кармана пятидесятидолларовую купюру и подал охраннику, слегка заляпав окровавленными пальцами. Это универсальное средство общения немедленно подействовало — и через минуту я с немалым облегчением оказался на улице возле своей машины. Усевшись в салон и закурив, я еще минут десять прождал Анатолия, но потом не выдержал и завел мотор.
Ведя машину одной рукой, мне все-таки удалось благополучно добраться до дома, где я успешно оказал себе первую помощь — промыв, продезинфицировав и заклеив глубокую ссадину на брови. Если бы ее зашили прямо сегодня, то все прошло бы незаметно, но теперь шрама было явно не избежать.
Покончив с самолечением и ощущая полнейший упадок сил, я выпил большой стакан водки. Затем, прекрасно сознавая, что поступаю по отношению к Анатолию не слишком-то вежливо, отключил оба телефона — домашний и мобильный — и немедленно завалился в постель, чувствуя, что вот теперь-то понемногу начинаю сходить с ума — и ведь было бы из-за кого!
«Разве я тебе про свои групповухи не рассказывала?»
(8 января)
В результате всех этих бурных событий у меня просто не было времени решить — как вести себя в случае нового звонка Катюхи (а что она позвонит, я нисколько не сомневался!). Поэтому я даже и не собрал ее вещи — после вчерашнего вечера просто никаких сил не было, — когда вдруг она открыла дверь собственными ключами!
Сначала я хотел было вскочить с кровати и немедленно вытолкать ее вон или хотя бы надавать пощечин, но это потребовало бы стольких усилий… Кроме того, мне было чертовски интересно узнать — как себя поведет эта проклятая изменница после всего случившегося?
Судя по шороху, доносившемуся из прихожей, она преспокойно разделась, причесалась и лишь затем заглянула в спальню:
— Сережа, ты спишь?
— Пошла вон! — простонал я.
— Ты на меня сердишься? — Катюха вошла в комнату и приблизилась к изголовью. Я не отвечал и даже не открывал заплывших синяками глаз, однако после следующего вопроса распахнул их во всю ширь: — А почему ты весь в фингалах и что у тебя с бровью?
— Ты что, ничего не помнишь?
— Нет, то есть смутно… А что вчера было? — И она присела на край кровати. — Я помню, что ты приезжал к Андрюхе и мы долго о чем-то беседовали…
— А как эти твои гребаные друзья принялись меня избивать — не помнишь? — Я пристально посмотрел ей в глаза, но они были удивительно ясны и невинны — словно бы и не было столь долгого запоя!
— Кто тебя избивал?
Неужели Катюха так мастерски притворяется, что даже сумела подделать столь искреннюю интонацию удивления? Не дождавшись ответа, она протянула руку к моей самодельной повязке:
— Ну-ка, дай я посмотрю, что там у тебя…
— Отвяжись.
— Но ведь надо же перевязку сделать!
И ведь до чего же я любил эту тварь, что как-то сразу размяк и все ей позволил. Впрочем, надо отдать ей должное — перевязку она сделала мастерски, продезинфицировав все самым тщательным образом, после чего озабоченно заявила:
— Шрам у тебя все-таки останется, но это ничего — шрамы только украшают мужчину.
— Не говори глупостей, — буркнул я, — шрамы, как язвы или рубцы, никого и никогда не украшают, просто начиная с определенного возраста женщины перестают обращать внимание на подобные мелочи — был бы рядом с ними хоть какой-нибудь мужчина.
— Ты это серьезно? — засмеялась Кэт. — Ну и что ты собираешься потом делать? Постоянно ходить с нашлепкой из пластыря на лице?
— Нет, я продам машину и сделаю пластическую операцию, попросив превратить меня в Алена Делона!
— Ты и так красивый!
— А почему же ты мне постоянно изменяешь со всякими уродами, чертова ты кукла? Кстати, а где были твой сын и жена этого гребаного Андрея?