— Что ты! Куда же я от тебя денусь!
После этого примирения Катюха стала вести себя со мной столь нежно, что я не пожалел о своем решении. Она ухаживала за мной так преданно и заботливо, что на какое-то время даже бросила пить — ну, если не считать пары бутылки пива или бутылки сухого в день. Однажды она даже отвадила Елену, заявив ей в телефонную трубку, что «он очень устал, спит и подойти никак не может». Пришлось мне развлекаться обществом Серафима и Любаши да втайне радоваться столь чудесным изменениям в характере своей неугомонной подруги.
Помню, как однажды она так устала, что заснула, трогательно прижавшись щекой к моей груди. В этот момент я вдруг испытал какое-то странное чувство, от которого перехватывало дыхание, слезились глаза и чересчур отчетливо билось сердце. Я долго не мог найти для него подходящего названия, а когда все-таки нашел, то даже удивился от неожиданности. Это было чувство окончания молодости! Когда-то раньше, когда обуревали желания и главной загадкой жизни казалась тайна того, что находится меж «пары стройных женских ног», смысл жизни был легок и понятен — и состоял он в женской любви. Обрести бессмертие или, во всяком случае, забвение о будущем и неизбежном конце можно было только в упоительных объятиях. И любые сомнения смывались потоком распаленной крови, бурлившей в венах от легких и нежных прикосновений.
Но теперь, когда страсти поутихли, уступив место привычно небрежным ласкам; когда «безумие любви» как-то постепенно превратилось во всего лишь приятные ощущения внизу живота, смысл жизни вновь оказался утрачен. С ослаблением потенции словно бы ослаб и некий духовный стержень — и вот это было самым удивительным и неприятным изо всех моих нынешних ощущений.
Неужели я такое ничтожество, что живу лишь ради череды приятных мгновений, неужели в моей жизни нет ничего более устойчивого и возвышенного? Несколько лет назад, когда я еще был влюблен в Мари ну, меня уже охватывали подобные сомнения. Как я бесился от ревности, как сумасшествовал, притягиваемый к ней ее пикантными ножками и невероятным бюстом! Именно тогда меня впервые посетила вполне очевидная мысль — если наше счастье вдруг начинает зависеть от существ вздорных и недалеких, а не от собственного разума, то в этом виноват только разум.
Благодаря поведению Катюхи я очень скоро убедился в этом снова. Она ничуть не изменилась, и радовался я ее нынешней заботливости совершенно напрасно…
Интимный особняк для интимных развлечений
(середина февраля)
Давненько я не брал в руки свой любимый дневник! За эти три недели произошло так много событий и пришлось переделать столько дел, что записывать их просто руки не доходили.
Во-первых, немного оправившись и дождавшись, пока сойдут синяки, я позвонил Куприянову и заявил, что принимаю его предложение. Во-вторых, переложив дела своей начинающей хиреть фирмы на плечи Анатолия, целиком и полностью погрузился в новый для меня вид деятельности — иначе говоря, стал осваиваться в роли хозяина стрип-бара при клубе для солидных господ. Сам клуб представлял собой в высшей степени элитное заведение, расположившееся в старинном уютном особнячке, спрятавшемся на задворках одного из самых очаровательных переулков старой Москвы. Интимный особнячок — для интимных развлечений!
При знакомстве со своим будущим местом работы я не смог сдержать удивление. Привыкнув к тому, что подиумы для обычных стрип-баров выдвинуты прямо в зал для публики, чтобы любой желающий мог вплотную полюбоваться прелестями стриптизерши, да еще и одарить ее при этом сложенной в трубочку купюрой, я не сразу понял, почему зал имеет форму классического цирка. Только вместо арены здесь имелся круглый подиум сразу с тремя шестами (девчонки появлялись на этой арене сверху, элегантно спускаясь по винтовой лестнице), а вокруг были расставлены немногочисленные столики с цветами и свечами.
Однако самое главное удивление ждало меня впереди — когда мне представили моего помощника. Им оказался тот самый Александр — бывший сотрудник известного олигарха, с которым мы когда-то познакомились в пивном баре.
— Мир тесен! — со смехом заявил он, пожимая мне руку. — Если я теперь стал «метрдотелем», то тебя можно будет назвать «метрборделем»!
— Называй уж лучше по имени… — усмехнулся я. — Однако объясни мне одну вещь — почему столики расположены так далеко от подиума?
— А что тебя удивляет?
— Не понимаю, как можно с такого расстояния засунуть стодолларовую купюру за лямку трусиков стриптизерши, — честно признался я.