— Я бы очень хотела услышать эти истории, — сказала Селина.
Тем временем они вышли из церкви и очутились в кромешной тьме.
Девушка тревожно оглядывалась, ей все еще казалось, что бандиты ждут момента, чтобы броситься на них.
Священник провел их через небольшой сквер к дому на другой стороне.
— Вот здесь живу я, — сказал он. — Нашу церковь посещают монахини находящегося неподалеку монастыря. Они учат деревенских детей, лечат больных и вообще помогают тем, кто в этом нуждается.
Внутри дом был бедно обставлен, но идеально чист. Все здесь, казалось, сияло, и Селина сразу отметила это. В комнату, где они стояли, вошла пожилая женщина.
— Я привел гостей, мадам Бовэ, — сказал священник. — Этот господин останется здесь, в гостевой комнате. И будьте добры, проводите мадемуазель в монастырь. Ночная сестра обязательно должна дежурить.
— Пойдете ли вы со мной, мадемуазель? — спросила мадам Бовэ.
Селина повернулась к герцогу. Она посмотрела ему в глаза, но сказать что-нибудь затруднялась, так как до сих пор ощущала волшебный вкус его поцелуя. Когда же он взглянул на нее, она поняла, что никаких слов не нужно.
Они были близки друг другу, но Селина пока еще плохо представляла себе, какого рода эта близость. Она только чувствовала, что отныне принадлежит герцогу душой и телом.
— Вы дадите осмотреть вашу руку? — тихо спросила она.
— Обещаю, что сделаю все, что вы хотите, — ответил он.
Она чувствовала, что их губы говорили одно, а сердца совсем другое.
Герцог поднес руку девушки к своим губам и произнес:
— Спите спокойно, Селина. Вам больше нечего бояться.
— А я ничего и не боюсь, — ответила она.
Девушка присела перед священником в реверансе.
— Спокойной ночи, святой отец.
— Спокойной ночи, дитя мое, и благослови вас Господь, — ответил он.
Селина последовала за мадам Бовэ через двор к другому дому, который, как догадалась девушка, и был монастырем. Здесь ею занялась очень миловидная монахиня сестра Бернадетта. Селина объяснила, что с нею произошло и как они с герцогом прятались в церкви.
Глаза монахини выражали искреннее сочувствие.
— Это, должно быть, очень страшно, — произнесла она. — Эти злодеи из Ниццы сбивают с пути истинного наших глупых бедных деревенских парней. — Глубоко вздохнув, она добавила: — Они даже не понимают, как рискуют. Думают, что без труда добудут большие деньги, а когда их поймают, мы возьмем на себя заботу об их убитых горем и голодающих семьях.
— Ваш священник был очень строг с ними, — сказала Селина, — и они послушались его.
— Отца Анселена все очень уважают, — ответила сестра Бернадетта, — а эти люди еще и боятся его, что тоже неплохо.
Она засмеялась и отвела Селину в комнату, в середине которой стоял длинный стол, за которым обедали монахини, и стулья.
— Я принесу вам немного супа и молока, — сказала сестра Бернадетта, — так как уверена, что вы не обедали.
— Мне бы не хотелось затруднять вас, — запротестовала Селина.
— Боюсь, еда у нас очень скромная, — сказала сестра Бернадетта, — ведь наша община очень бедна.
Селина невольно подумала о богатстве и роскоши, которые увидела в Монте-Карло. На память ей пришли дамы, выходящие из «Отель де Пари» и идущие в казино. Сверкающие драгоценностями, они, без сомнения, готовы были пожертвовать огромные суммы на игру в рулетку. И она с горечью подумала о том, что никто из них не догадывается оказать хоть маленькую помощь живущим всего в двух милях от Монте-Карло простым крестьянам, которым ничего не перепадает от беспрестанно растущего богатства Монте-Карло.
Будто угадав мысли девушки, сестра Бернадетта сказала:
— Мы очень счастливы здесь. Церковь Святой Лаэ благословляет всех, кто ее посещает.
— Ваш священник говорил о чудесах, — вспомнила Селина. — Они действительно случаются?
— Настолько часто, что вы не поверите, если я вам расскажу о них, — ответила сестра Бернадетта. — Как-нибудь вы должны прийти и посмотреть рисунки, картины и письма от людей, молитвы которых были услышаны и которые запечатлели, как могли, все, что с ними произошло.
Сестра принесла суп в деревянной чашке, дала Селине деревянную ложку, и та мгновенно съела его. Пахнущий какими-то незнакомыми Селине травами, суп был превосходный, а к нему подали кусок черного монастырского хлеба, который, как известно, очень питателен. Потом девушка выпила принесенный сестрой стакан молока. Она чувствовала себя почти как ребенок, которого добрая няня кормит, перед тем как уложить спать.