Тогда с какой стати она устроила подобное пиршество? Креветки с авокадо… Спаржа, посыпанная тертым пармезаном… Зеленый салат с ароматными приправами, хлеб домашней выпечки… Сыры самых разных сортов, фруктовый десерт… Всего этого семье из четырех человек наверняка хватило бы на целую неделю.
Конечно, в качестве оправдания можно сослаться на то, что в этом есть немалое удовольствие — готовить для кого-то еще после трех лет приготовления пищи для себя одной. Обедать и ужинать в одиночку, может быть, и неплохо в течение недели, но через месяц, а тем более через год это становится просто невыносимым. А после того как этот мерзавец, числившийся ее женихом, слинял отсюда, именно так и происходило — она принимала пищу в полнейшем одиночестве. Так же как и работала в одиночку и совершенно одна спала.
Эти мысли вновь напомнили Ли о Йене Радде, а также — что уж тут отрицать? — о ее влечении к нему. Даже его голос, доносившийся из телефонной трубки, вызывал в ней какое-то теплое трепетание. Возможно, именно поэтому она и надела белую хлопковую юбку цыганского фасона и топик на бретельках. Как видно, в глубине души ей очень хотелось понравиться…
Ли быстрым шагом покинула кухню и направилась обратно в спальню, чтобы облачиться в надежные синие джинсы и обычную футболку. А также, чтобы обуться, поскольку босые ступни — это слишком уж по-домашнему и в какой-то мере навевает интимную атмосферу.
Однако до спальни Ли так и не дошла, заметив через окно гостиной подъезжающий к дому автомобиль. Переодеваться было поздно.
Чтобы не показаться чрезмерно заинтересованной, она предпочла не спешить навстречу гостю. И, приблизившись к окну, стала наблюдать за тем, как Йен вылезает из машины. Одет он был с элегантной простотой — в темные брюки и льняную рубашку, верхние пуговицы которой были расстегнуты. Он потянулся после долгого сидения за рулем, и через мягкую ткань рубашки очень эротично обозначился его крепкий торс.
Ли ощутила, как в нижней части ее живота что-то дрогнуло. Она не могла и дальше себя обманывать, и вся ее решимость куда-то исчезла. Трудно было даже разобраться, что пугало ее в большей степени — мысль о том, что Йен, возможно, также испытывает к ней влечение, или же опасение, что ничего подобного нет и в помине. Продолжать прятаться и дальше было невозможно, поэтому Ли прошла в прихожую, сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться, и открыла входную дверь.
Йен как раз доставал с заднего сиденья свой рюкзак. Когда он обернулся и увидел ее, его лицо осветилось улыбкой. Он быстро пересек двор и, в два шага преодолев ступени, взошел на веранду.
— Здравствуй, Ли, — поприветствовал девушку Йен и, склонившись, поцеловал ее в щеку, как это принято у друзей или хороших знакомых. От него исходил утонченный аромат лосьона после бритья.
— Привет… Надеюсь, ты без труда нашел мое поместье? — Ли развернулась, чтобы провести Йена в дом, стараясь при этом скрыть румянец, вызванный прикосновением его губ.
— Да, это оказалось не так уж трудно, — ответил он.
Гостиная, куда они прошли, показалась Ли какой-то маленькой. Йен стоял совсем рядом, улыбаясь и глядя на нее своими изумительными голубыми глазами. Ей было достаточно протянуть руку, чтобы дотронуться до него…
— Не желаешь чего-нибудь выпить? — поспешила поинтересоваться она. — Может, кофе или чего-то еще?
— Нет, спасибо, не надо. Я тут, кстати… — Открыв рюкзак, он извлек бутылку белого вина. — Вот, привез для нашего обеда.
— Спасибо…
— А это лично тебе. — И он вручил ей увесистую книгу. «Женщины и вино. Рост женского влияния в мировой ивинной индустрии» — прочитала она название, вытисненное на обложке.
— Я подумал, что тебе это будет интересно.
— Вне всякого сомнения. Спасибо.
Улыбнувшись, Ли снова заглянула в голубые глаза Йена, и они довольно долго — может, год, а может, и два — просто смотрели друг на друга.
— Наверное, вино лучше всего поместить пока в холодильник, — нарушил он, наконец, молчание.
— Да, конечно… И о чем я только думаю? — Развернувшись, Ли устремилась на кухню. Самой-то ей было известно, о чем она думала. Вот только Йену об этом знать не следовало.
— Как здорово…
Ли едва не выронила бутылку. Аккуратно поместив ее в холодильник, она обернулась и увидела, что Йен стоит в дверном проеме, ведущем в ее просторную кухню-столовую, и взирает на застеленный белой скатертью стол, в центре которого возвышалась ваза с красными и белыми розами.