Вода в бухте отражала целую палитру цветов: тёмно-синяя на глубине, серо-голубая — там, где помельче, с прожилками коричневого у берега и близ песочного пляжа. Там, где бухта выходила в озеро Мичиган, утреннее солнце посыпало дрожащую поверхность воды серебряными блестками.
При виде двух парусных шлюпок Люси вспомнила о дедушке, который любил плавать под парусом, и ощутила укол совести. Она понимала, что больше нельзя это откладывать. Она отставила кружку с кофе, потянулась за мобильным и наконец набрала его номер.
Даже до того, как услышала аристократический голос Джеймса Личфилда, она точно знала, что скажет бывший вице-президент Соединенных Штатов.
— Люсиль, я не одобряю твой поступок. Категорически не одобряю.
— Удивительно.
— Ты же знаешь, я презираю сарказм.
Она потянула за оранжевый дред, болтающийся около уха.
— Это было ужасно?
— Это неприятно, но Мэтту, похоже, удалось взять прессу под контроль. — Его голос зазвучал еще холоднее. — И, я полагаю, ты звонишь, потому что хочешь, чтобы я как-то помог и поддержал тебя.
— Держу пари, ты не отказал бы, если бы я попросила. — Ее глаза болели.
— Ты так похожа на мать.
Он не сказал, считать ли это комплиментом, но она все равно его поблагодарила. И потом, прежде чем дед успел приступить к допросу, она подметила то, что знали они оба.
— Побег помог Нили стать лучше. Уверена, меня ждет то же самое.
— Ни в чем таком ты не можешь быть уверена, — рявкнул Джеймс Лигфилд. — Ты просто не знаешь, что делать и не хочешь отвечать за последствия своего поступка.
— И это тоже. — Ему Люси подтвердила то, что не в силах была сказать родителям. — Я бросила идеального мужчину и даже не знаю почему.
— Не сомневаюсь, у тебя были на то причины, жаль только, ты не сделала это до появления в Техасе. Ты же знаешь, как я ненавижу этот штат.
— Только потому, что ты не мог этого вынести. Со дня выборов прошло уже почти тридцать лет. Быть может, пора это пережить?
Старик зафыркал, потом поинтересовался:
— И насколько затянется твой отпуск?
— Не знаю. Может, на неделю. А может, и больше.
— Уверен, ты не скажешь мне, где ты.
— Если бы сказала, тебе, вероятно, пришлось бы это скрывать. А ты не особенно умеешь врать, так зачем ставить тебя в неудобное положение?
— Ты вопиюще невежливый ребенок.
Люси улыбнулась.
— Я знаю. Я тоже люблю тебя, деда. — Он ненавидел, когда она называла его «деда», но таким образом она отплатила ему за «Люсиль». — Я гощу у подруги на одном острове на Великих озерах, — сказала она. — Но ты, вероятно, и так это знаешь. — А если и не знал, то скоро узнает, ведь она расплатилась за арендованную машину кредиткой, а ее любящие родители уж точно следили за этим.
— Так в чем именно цель этого звонка?
— В том, чтобы сказать… прости, что разочаровала тебя. И попросить быть добрее с мамой. Она сильно переживает из-за этого.
— Я не нуждаюсь в поучениях внучки на тему того, как вести себя с дочерью.
— Не совсем так.
Далее последовала суровая лекция об уважении, честности и ответственности, которые должны воспитывать в себе те, кому многое дается. Вместо того чтобы слушать, Люси принялась прокручивать в голове разговор с матерью, который состоялся пару месяцев назад.
— Знаешь, я даже завидую вашим отношениям, — сказала Нили.
Люси выглянула из-за куска пирога с кокосовым кремом, который они поедали в любимом ресторане в Джорджтауне.
— Он был для тебя ужасным отцом.
— И его вряд ли можно назвать лучшим дедушкой на свете. Если не считать того, как он относится к тебе.
И это была правда. Братья и сестры Люси всеми силами избегали общения с ним, зато с Люси у них все заладилось с самого начала, хотя она наговорила лишнего и нагрубила ему при первой встрече. Возможно, как раз из-за этого так все и сложилось.
— Он любит меня, — сказала она. — И тебя тоже любит.
— Знаю, что любит, — ответила Нили. — Но у меня никогда, никогда не будет с ним таких хороших отношений, как у тебя.
— Тебе в самом деле это не нравится?
Она вспомнила, как улыбнулась Нили.
— Нет, как раз наоборот. Ты нужна старому скряге не меньше, чем он тебе.
Люси сомневалась, что понимает, что именно мать под этим подразумевала.
Когда дед наконец закончил читать нравоучения, она сказала ему, как сильно его любит, напомнила, чтобы он питался как следует, и попросила сильно не ворчать на Трейси.