Звонит телефон.
Верена замолкает, и мы смотрим, не отрываясь на телефон. Аппарат стоит на низеньком столике и звонит.
— Тебе нужно взять трубку.
Телефон звонит в третий раз. Я встаю и делаю радио тише.
— Возьми трубку.
Она неуверенно подходит к телефону, берет белую трубку, подносит ее к уху и при этом вновь опускается на белый ковер… Она говорит хриплым и дрожащим голосом:
— Si signorina, si…[58] — Она закрывает ладонью микрофон и шепчет: — Мой муж…
— Что?
— Из Рима…
Я подхожу к ней и сажусь совсем рядом с ней.
— Тебе нужно взять себя в руки, слышишь?
— Si, signorina… grazie… алло! Алло! Манфред? — Она успокаивается. Она настолько спокойна, насколько паниковала только что. Я целую ее шею. Я так близко к ней, что даже могу слышать голос Манфреда Лорда в трубке, голос респектабельного мужчины.
— Дорогая, я не разбудил тебя?
— Нет, нет…
Я целую плечи Верены.
— Чем занимаешься?
— Я… Я читаю.
— Я только что пришел в отель. Знаешь, я весь вечер тосковал по тебе. Надеюсь, ты тоже?
— Пожалуйста! Я плохо тебя слышу.
— А ты?
— Что ты сказал?
Я целую грудь Верены.
— Я весь вечер тосковал по тебе, как пришел в отель — решил: надо позвонить. Конференция длилась так долго.
Я целую руки Верены.
— Было очень тяжело… Манфред?
— У тебя радио, по-моему, играет? Я слышу. У меня в комнате, между прочим, тоже. Я только что слышал «Il nostro concerto». Ты тоже?
— Да.
Я целую руки Верены, каждый пальчик. Она гладит меня.
— Хорошая песня, правда?
— Да, Манфред.
— Как дела у Эвелин?
— Она хотела непременно на Корсику. Я с девчонками отправила ее туда.
— А почему сама с ней не поехала?
— Понимаешь… Ну, что-то не хочется…
Я целую тело Верены.
— Я хочу отдохнуть. Я так устала. Весь день лежу на пляже. Когда вернешься?
— К сожалению, только через шесть дней, дорогая.
— Только через шесть дней?
Теперь Верена целует мою руку, мои пальцы.
Я целую ее.
— Очень жаль, но переговоры затягиваются. Я постараюсь приехать поскорей. Завтра в такое же время вновь позвоню. Хорошо?
Я целую ее бедро.
— Я… Я буду очень рада.
— Приятных тебе снов. Всего хорошего.
— Тебе тоже всего хорошего. Всего хорошего.
Она кладет трубку и смотрит на меня своими огромными темными глазами. Мы молчим. Потрескивает огонь в камине. Верена вскакивает и выбегает из комнаты. Я остаюсь один, сижу и пью виски. Верена все еще не возвращается. «Радио Рома» передает нежную музыку. Я сажусь с бокалом в руках перед камином, прикуриваю сигарету и смотрю на языки пламени. Вдруг обнаруживаю, что бокал у меня пустой. Выпиваю еще один. Теперь по радио передают «Arrivederci, Roma». Сзади меня обвивают руки. Верена вернулась. Она умылась и опять надушилась «Диориссимо». Я вдыхаю запах майских ландышей. Ее груди прижимаются к моей спине. Она целует мой затылок.
— Забудь, что я тебе перед этим говорила.
— Я уже забыл.
— Все это глупости… всем нам снятся иногда подобные сны… мы же любим друг друга.
— Да.
— Все будет хорошо, правда?
— Все будет хорошо.
— Сделай это еще раз, пожалуйста, сделай это еще раз. Дальше, немного повыше, да, здесь. Нежнее, нежнее, пожалуйста.
— Я сделаю все, что ты захочешь и пока ты хочешь…
— Ты такой милый… Я люблю тебя… действительно… Веришь мне?
— Да.
— Виски! Ты налил мне виски! Осторожнее! Не опрокинь! Продолжай… продолжай…
Камин. Огонь. Вода за огнем.
Глава 4
Когда я проснулся, огонь уже прогорел. На моих часах было десять минут пятого. Верена обнимает меня во сне. Перед тем как заснуть, мы выключили свет, распахнули занавески и открыли одно окно. На востоке уже занимается заря. Я вижу, как с каждой минутой меняются цвета. Я вижу море, оно сначала черное, потом серое, затем зеленое.
Восходит солнце. На море невозможно смотреть, оно сверкает и слепит. Верена дышит равномерно и спокойно. Солнце поднимается все выше и выше. Горные склоны жадно ловят и поглощают солнечный свет. В кустах, на опушке лесов появляется много-много красных точек — это цветы раскрывают свои бутоны. А ниже красноватые, коричневые, желтые цвета лишенных всякой растительности мертвых склонов. Я лежу рядом с Вереной и думаю, как это будет, когда мы постоянно станем жить вместе. Может, у нас тоже когда-то будет дом. Может, я тоже когда-нибудь смогу зарабатывать много денег.