Верена так ошарашена, что лишь молча кивает в ответ.
Телевизор продолжает надрываться.
— Через три дня мне надо быть в Риме. Я не могу передать, как рад, что вы решились приехать на Эльбу! Надеюсь, вы не дадите моей жене скучать без меня? Решено? Да и люди здесь не такие дурные, как в Германии.
— Я прошу прощения, но нет, господин Лорд! Будет лучше, если я только иногда буду вас навещать. Не хотелось бы давать пищу для сплетен!
Господин Лорд от души смеется:
— Да уж, эти сплетни! Эти сплетни… — говорит он.
На экране телевизора возникает заставка Евровидения и раздается знакомая мелодия. Затем на экране появляется Стена. Транслируют закрытие Бранденбургских ворот, танки в Восточной зоне, колючую проволоку. Вот и все! Итальянский репортер взволнованно комментирует происходящее, а оно и в самом деле ужасно. Изображение на экране рябит из-за дождя. Телевидение демонстрирует шокирующие кадры — немцы с оружием в руках против немцев! И они готовы стрелять друг в друга! Показывают молодую берлинку, только что вышедшую замуж, которая стоит перед домом родителей и рыдает, потому что двери в ее родной дом, где и сейчас еще живут ее мать и отец, замурованы кирпичом. Старики смотрят на нее из окна четвертого этажа, седая женщина в очках плачет, а отец, едва сдерживая слезы, одной рукой обнимает ее за плечи, пытается успокоить, а другой достает носовой платок из кармана. Даже подарки они не имеют права передать своим детям, которые стоят здесь же, внизу, на тротуаре, в двух шагах от них. Родители на веревке спускают вниз пакеты и цветы. Все подъезды заложены кирпичами.
Увиденное потрясло всех и тронуло до глубины души. Разгорается бурная дискуссия. Миссис Дурхам разражается слезами, как та пожилая дама в Берлине. Манфред Лорд стал ко мне более дружелюбен, нежели обычно.
Глава 2
На следующий день я переселяюсь, покидаю прелестное семейство Мартула и переезжаю в хрустальный дом на Ла-Биодола. Свою рукопись я оставляю на хранение дедушке Ремо, сказав, что заберу ее перед отъездом.
— Что-то случилось?
— Да.
— Что-нибудь плохое?
— Да.
— Бог поможет!
— Поможет ли?
Теперь и днем и ночью я под боком у господина Лорда. Нахожусь ли я на пляже, сплю ли в доме — это все его! Если ему надо куда-то отъехать, он внимательно следит за тем, чтобы в доме кто-нибудь постоянно находился: прислуга, Эвелин с воспитательницей, секретарша. Когда мы с Вереной собираемся заняться любовью, приходится уплывать далеко-далеко в море. Слава богу, что Эвелин так боится и не любит кататься на лодке.
Когда я однажды встретил малышку на пляже, мы с ней немного поиграли. Господин Лорд в это время как раз находился на втором этаже своего хрустального дома и диктовал письма. И хотя Эвелин еще такая маленькая, она уже понимает, что здесь происходит.
Она виновато сказала:
— Тогда, во Франкфурте, я так на тебя рассердилась и обиделась, что не хотела тебя больше видеть! Но сейчас ты приехал сюда, на Эльбу, из-за нас с мамой?
— Да.
— И ты не бросишь нас?
— Конечно нет! Ни за что на свете.
— Но это так тяжело, правда? Как ты думаешь, у тебя получится?
— Будем надеяться.
— Давай помиримся! И можно я тебя поцелую?
— Знаешь, я был бы счастлив!
— Вот так. А теперь ты.
— Все у нас будет хорошо, но для этого придется немного потерпеть.
— Я потерплю! Конечно, потерплю! А долго нужно терпеть?
— До Рождества.
Глава 3
Погода стоит великолепная. Но временами она портится, и тогда целыми днями идут дожди и начинает дуть сильный ветер. Море в такие дни становится хмурым и неприветливым, и сразу чувствуется дыхание осени. Скоро нам придется возвращаться домой.
Между тем я заработал достаточно денег, чтобы выкупить браслет. Необходимость работать по ночам у господина Феллазони отпала.
Манфред Лорд очень занят. Нам с Вереной он рекомендует прокатиться на лодке, посетить Марциан, морской порт Аззуро и… Он называет места, где мы с Вереной уже не раз были, при этом мило улыбается и пристально смотрит мне в глаза.
Мы садимся в лодку и отчаливаем. День выдался прекрасным, а нам было грустно и печально. Но мы радуемся тому, что выдался случай остаться наедине.
Я долго думал, стоит ли поделиться с Вереной давно уже тревожащим меня чувством: что за нами постоянно кто-то наблюдает. До сих пор я этого не делал, полагая, что могу нарушить ее покой. Но сегодня решаюсь. Верена сидит напротив и смотрит на меня.
— За нами кто-то следит?