— Извините.
В этот момент сам господин Лорд вышел в холл. Он был в сером костюме, белой рубашке, черном галстуке. Он остановился прямо под картиной Рубенса, на которой была изображена пышногрудая блондинка, моющая ноги. У комиссара в этот момент живо всплыло в голове то, о чем он сегодня ночью читал в рукописи. Манфред Лорд, улыбаясь, обратился к Лео и спросил:
— В чем дело, Лео?
— Эти господа из полиции, милостивый государь.
— Из полиции?
— Так точно, пардон, пожалуйста.
Манфред Лорд подошел ближе, вынул руку из кармана и протянул ее Гарденбергу, который представился и, указав на еле дышавшего Лазаруса, добавил:
— Комиссар Лазарус, мой ассистент.
— Добро пожаловать, господа, — произнес Манфред Лорд.
Выглядел он превосходно. Но комиссару Гарденбергу бросилось в глаза нервное подергивание его правого века и он вдруг подумал, что господин Лорд чего-то боится.
— О чем идет речь?
— О смерти воспитанника Оливера Мансфельда. Вы, наверное, уже слышали, что…
— Да, жена моего садовника принесла нам вчера эту новость. Она была там, внизу.
— Вы, вероятно, понимаете, что мне необходимо задать вам несколько вопросов.
— Само собой разумеется, я понимаю это, господин комиссар. Что мне непонятно, так это почему именно мне вы намерены задавать вопросы.
— Не только вам, но и вашей жене. Это я объясню вам позже, господин Лорд. Ваша жена очень удивилась, когда узнала, что Мансфельд мертв?
— Я вас не понимаю.
— Если вы меня не понимаете, тогда я хотел бы сначала побеседовать с вашей женой, а затем уже с вами.
Манфред Лорд изменился в лице.
— Моя жена предприняла попытку самоубийства.
Лазарус как-то до смешного неуклюже сделал шаг вперед и прокашлялся.
— Что?
Лорд надменно посмотрел на него.
— Когда ваша жена пыталась покончить с собой? — спросил Гарденберг.
— Вчера. Она вскрыла себе вены. — Манфред Лорд скривил губы в иронической улыбке. — Мы с Лео остановили кровотечение и оказали ей первую помощь. Сегодня утром у нее был врач. Из Фридхайма.
— А как она сейчас?
Манфред Лорд вновь заулыбался.
— Сейчас ее жизнь вне опасности, если вы это имеете в виду.
— Можно ее допросить?
— В сложившихся обстоятельствах вопрос следовало бы поставить иначе: захочет ли она отвечать на ваши вопросы?
— Давайте посмотрим.
— Лео, прошу вас…
— Да, господин?
— Проводите господ в спальню моей жены.
Лорд вновь оказался под картиной Рубенса.
— Если я вам понадоблюсь, я в библиотеке. Вы знаете, что я большой любитель книг, не так ли?
— Что?
— Особенно старинных.
— И что вы хотите…
— Господин комиссар, вы, несомненно, прочли этот фантастический бред, который написал Оливер Мансфельд. Вы умны, не так ли? Ваш коллега тоже. Вы меня извините за мои сумасшедшие предположения, но мне кажется, что он не полицейский, а издатель.
Глава 8
Верена Лорд была похожа на покойницу. Она неподвижно лежала на кровати в дорого обставленной спальне. Кожа мертвенно бледная, губы бескровные, глаза закрыты. На ее правом запястье была толстая белая повязка. Голос звучал слабо, немощно, она едва слышно произносила слова.
— Вы читали рукопись?
Лазарус посмотрел на Гарденберга. Тот кивнул.
— Да, — сказал Лазарус.
— Тогда вы все знаете, — прошептала женщина.
— Пока еще не все, — сказал Гарденберг. — Поэтому мы и приехали к вам. Начиная наш разговор, я хотел бы предупредить вас, что вы можете не отвечать на мои вопросы. Вы можете отказаться давать показания.
— Спрашивайте.
— Это правда, что написано в рукописи Оливера Мансфельда?
— Только отчасти.
Лазарус, который уже немного отдохнул, взял с ночного столика флакончик духов, поднял и вновь поставил на место, шепча себе под нос: «Диориссимо».
— Да, это правда.
— Что правда? — спросил Гарденберг.
— Все, что Оливер написал в книге о нас двоих. Мой муж тоже об этом знает.
— А все остальное?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, например, фотографии книжных страниц с проколотыми буквами, которые лежат в вашем сейфе.
Голос Верены стал еще слабее.
— В моем сейфе нет никаких фотографий.
— Вы убрали их оттуда?
— Их никогда там не было.
— Госпожа Лорд, зачем вы лжете?