Глава 9
Как рассказывал Манфред Лорд, новогодний вечер прошел очень спокойно. После ужина он и Верена сели перед камином и выпили немного виски. Затем Манфред Лорд сказал:
— Давай теперь, дорогая, поговорим по душам.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Мы подали на развод. В январе нас разведут. И ты уйдешь от меня.
— Я и Эвелин.
— Ты и Эвелин, конечно. Прости, что я забыл про ребенка. И куда вы пойдете?
— К Оливеру. Он купит для нас квартиру, ему помогут конкуренты отца.
— Не получится.
— Что значит не получится?
— Он не сможет купить для вас квартиру. Он не получил никакого аванса.
— Но он сказал…
— Он солгал.
— Он не лгал. Я знаю, что ему обещали аванс.
— Эти люди передумали.
— Откуда ты это знаешь?
— В моих руках тридцать процентов их акций. Я… воспрепятствовал тому, чтобы Оливер получил аванс. И не только. Я настоял, чтобы его ни при каких обстоятельствах не брали на работу. Если ты уйдешь от меня, то потеряешь все. У тебя не будет ни гроша. Тебе придется жить в нищете. Конечно, Оливер будет с тобой. Как ты считаешь, дорогая, долго продлится эта великая любовь в нищете?
Верена молчала.
— У меня много связей. Я без проблем смогу и дальше поступать так, что Оливера никто и нигде не примет на работу. И ты будешь разведенной женщиной с внебрачным ребенком и безработным мужем. С молодым мужем, с красивым мужем, должен признать. С мужем, который, конечно, лучше меня.
— Он найдет работу, — сказала Верена.
— Конечно, он сможет асфальтировать дороги, крыть дома, конечно, если он это умеет. Ты сможешь продать свои украшения и шубы. Все же зарабатывать он будет немного. Так как, дорогая, он ничего не умеет из того, за что хорошо платят. Ценность мужчин в глазах женщин отличается от ценности мужчин в глазах мужчин.
— Ты свинья!
— Может быть. Но я люблю тебя. И меня ценят, причем мужчины.
— Несмотря на это, все равно для меня ты свинья.
— Знаешь что, дорогая, давай остановимся на этом и не будем копаться в грязном белье. Ты у нас из хорошей семьи. А в хороших семьях не принято говорить о некоторых вещах.
— Свинья!
— И все же ты хочешь, чтобы я сказал все. У меня хорошее мнение о тебе. Многие, в том числе отец Оливера, считают тебя проституткой, ты от рождения проститутка. Не кричи. Это на самом деле так. Но я лояльно отношусь к проституткам. Иначе бы я на тебе не женился.
— Ты подлец… Ты такой подлец…
— Я, правда, немного выпил. Ты, впрочем, тоже. Ну, будь здорова, моя дорогая.
— Я завтра же утром ухожу от тебя!
— Конечно, не раньше. Во-первых, сейчас ты пьяна. Во-вторых, куда тебе идти? Квартиру тебе еще никто не снял!
— В гостиницу.
— А кто будет платить? А где будет жить Эвелин и на что вы обе будете жить?
— Оливер…
— У Оливера нет ни гроша. Я нашел возможность известить его отца, что он твой любовник. Отец тоже не даст ему денег из-за нашей дружбы. Он мне многим обязан. И, наоборот, если сейчас, на каникулах, Оливер с ним поговорит, то отец…
— Какая же ты свинья!
— Ну зачем же так, дорогая. Ты так долго вращалась в элитном обществе, я уж подумал, ты забыла язык своей семьи.
— Ну, это еще надо посмотреть, чья семья лучше.
— В этом я не сомневаюсь. Прекрасный пример — твой братец.
Теперь они оба были пьяны. Слегка покачиваясь, Манфред Лорд снял со стены венецианское зеркало.
— Что ты делаешь?
— Не могла бы ты сделать мне одолжение? Посмотри на себя в зеркало. — Он поднес зеркало к ее лицу. — Ты красива. Ты изумительно красива. Но ты не заметила, что у тебя уже появились морщины возле глаз. У меня их у самого много. Я уже седой. Я намного старше тебя и не могу быть таким любовником, как Оливер. Но я люблю тебя. Я окружу тебя богатством и роскошью. Я буду это делать до тех пор, пока люблю тебя. Когда я умру, ты получишь фантастическую страховку. Ты живешь в прекрасных домах. Ешь что пожелаешь. Одеваешься как хочешь. Сможешь ли ты позволить себе все это с Оливером? Он намного моложе тебя. Мне твои морщины не мешают. Ему тоже. Пока. А что будет через десять лет? Мне они и через десять лет не будут мешать, а ему?
Верена взглянула в зеркало. Она была пьяна, но не настолько, чтобы не заметить морщины в уголках глаз. Она долго и внимательно рассматривала себя в зеркале.
— Манфред, — сказала Верена, — я боюсь.