Не так плохо? Я умру, что ещё может быть хуже?
— Что такого тебе сказал Лу Юйцзян, что ты поставил любовь выше дружбы?
— Ничего он не говорил, просто поинтересовался где ты. Я сказал, что не знаю, и он очень сильно расстроился.
Я ничего не отвечаю.
— Цзинчжи, может, обсудишь всё с Лу Юйцзянем? Я любил прежде, поэтому знаю, каково это. Цзинчжи, если я не ошибаюсь, то Лу Юйцзян любит тебя.
Пока я перевариваю эту информацию, Ченьмо продолжает:
— Когда он ворвался ко мне в дом, я понял, что он тебя любит. Я не знал, где ты, и видел, как гаснет огонь в его глазах, словно его сердце обращается в пепел.
Я саркастически улыбаюсь:
— Дорогой, да ты заделался поэтом, у меня даже пошли мурашки по коже.
— Почему ты не даёшь себе шанс? Дай Лу Юйцзяну всё тебе объяснить.
Что ещё тут обсуждать? Он сказал, что любит меня, но я знаю это потому, что он меня жалеет, как жалел мою сестру, поэтому он сказал, что любит меня.
— Цзинчжи, нельзя столкнуться с проблемой и сбежать. Это неправильно.
Да, я слабая, никчёмная трусиха. Я боюсь смерти, до жути боюсь, что готова трястись от страха, а когда я сталкиваюсь с проблемами, то хочу убежать… Но у меня нет храбрости встретиться с Лу Юйцзянем, у меня нет храбрости заглянуть ему в глаза, у меня нет храбрости думать о будущем, потому что я не знаю, как долго проживу. Если я умру, то позвольте мне умереть одной, вдалеке ото всех.
Я продолжаю улыбаться.
— Ченьмо, ты не понимаешь…
— Чего? — Ченьмо резко поворачивает голову и смотрит мне прямо в глаза. — Е Цзинчжи, я всегда относился к тебе как к другу, поэтому не хочу видеть, как ты отказываешься от лучшего. Ты знаешь, что любишь его, и он тоже любит тебя, зачем убегать?
Я опускаю голову и сжимаю конверт. После долгих минут молчания со стороны раздаётся мой голос:
— Ченьмо, я не такая смелая. Знаешь, на самом деле я совсем не смелая. Он сказал, что любит меня, и теперь ты говоришь то же самое. Но мне не хватает смелости, чтобы в это поверить. В школе учителя всегда говорили, что я тупая. Сестра говорила, что неловкая птица взлетает заранее, главное приложить усилия, и ты добьёшься первого места. И я прилагала усилия, лезла из кожи вон, но когда я наконец-то получила сто баллов, учитель сказал, что я списала всё у соседа, потому что он тоже набрал сто баллов. Я знала, что ни у кого не списывала, но никто мне не поверил… Все говорили, что я списала, и в конце концов я сама начала сомневаться, а честно ли написала контрольную… Мама любила меня всем сердцем, но так рано меня покинула. В детстве я любила луну. В ночь, когда небо застилали чёрные тучи и луны не было видно, я заплакала, потому что хотела увидеть луну. В конце концов, отец устал от моего причитания и дал мне пощёчину, и я перестала плакать. Сестра по секрету сказала, что луна никуда не исчезла, я просто не могу её увидеть, но она за облаками, главное знать, что она никуда не делась. Сестра меня любила, развлекала и баловала, но сестры больше нет… Я люблю Лу Юйцзяна, но у меня нет смелости ему признаться.
Я поднимаю голову, но перед глазами дымка. Наверное, я снова расплачусь. Не знаю, почему я так люблю плакать.
Шмыгаю носом.
— Он парень на сто баллов, и я просто не могу поверить, что он может быть моим. Он луна, скрывшаяся за облаками. Как бы сильно я ни плакала, что хочу его увидеть, он может появиться, а может, останется за облаками и никогда ко мне не выйти. Но если я продолжу плакать, все лишь выйдут из себя и сильнее меня возненавидят.
Я знаю, многие меня ненавидят. По сравнению с ним я более злая. Ах, может я никогда не любила? Но иногда мне правда страшно. Сестра говорила, что луна никуда не делась, что она просто скрылась за облаками, но когда я теряла её из виду, мне иногда казалось, что она покинула меня навсегда.
Ченьмо молча меня обнимает. Я плачу, пока есть силы.
— Ченьмо, я хочу уехать в место, где никто меня не знает. Я заставляла себя двигаться дальше, но больше не могу…
Ченьмо ничего не говорит. Он гладит меня по спине, как гладят неразумного ребёнка. У меня не было настоящего детства, потому что не было мамы, мне как взрослой приходилось заботиться о себе и не доставлять сестре неприятностей. Когда сестра покинула меня, я уже не была ребёнком. Я должна была быть храброй, сильной, я не хотела, чтобы на меня смотрели со снисхождением.
Несмотря на опухоль, я не могу быть слабой, потому что в моём животике растет новая жизнь. Судьба заставляет меня сдастся, но я борюсь, я хочу этого ребёнка, это мой малыш. Чтобы ни подумали другие, я всё равно хочу его сохранить. Даже если это будет тяжело, изматывающе, и никто не разделит со мной эту ношу.