Основная причина катастрофически низкого качества нынешнего «массового образования» (оставим в стороне дискуссии о том, что такое образование, и что считать его качеством) именно многократное превышение предложения образовательных услуг над спросом. Не помогает даже принуждение к получению этих услуг: в зоне свободного рынка картина та же. Свободные учителя тоже согласны учить кого угодно, где угодно и когда угодно. А ученики и их родители выбирают, вальяжно расхаживая между рядами заискивающе улыбающихся «репетиторов», учителей частных школ и так далее.
Так вот мой сознательный выбор и вывод: я утверждаю, что в моей невстрече с английским языком виноват я сам. Зачем я стал ему учиться, раз не хотел?
Другая позиция – сказать, что виноваты учителя, программы, методики и вообще вся система школьного образования. Но я утверждаю, что вся эта система, какая она есть – результат моего и вашего отказа от свободного выбора в нашем собственном образовании. Стоит ли пенять на школу? Ведь мы добровольно отдаём туда детей, добровольно ходим на собрания и молчим там, добровольно подписываем то, что дают подписать… Школа, развращённая нашим попустительством, покорностью, равнодушием, не может учить качественно. В том числе и потому, что невозможно качественно учить тех, кто не хочет учиться. А попав в эту школу, расхочешь учиться. Замкнутый – на школе – круг.
Поэтому мой вывод: в школе, как правило, языку не выучишься. В последнее время это правило стало распространяться и на так называемые вузы. Ко мне обратилась однажды выпускница факультета иностранных языков с просьбой научить её говорить по-французски.
По-настоящему хорошо мы учимся только тому, чему очень хотим учиться. На плохие результаты во всём остальном пенять не на кого.
Итак: я встречусь с тобою, только когда мы оба будем готовы к встрече. Когда очень захочу. И сам, по своей воле, приложу усилия к тому, чтобы найти тебя. А пока нам есть, чем заняться. И кем.
И пусть читатель сам решает, есть в этой главе любовная история или нет.
Постскриптум.
Пять лет спустя.
Вы будете смеяться, но я хожу на курсы английского. Поэтому некогда мне тут с вами, надо домашнее задание делать.
Ich liebe dich
Классический роман-биография
Буфет
Вот как хотите, но одним из моих главных воспитателей был дубовый, обшитый шпоном красного дерева буфет. Верхний этаж стеклянный, нижний глухой. Буфет, полный всякой красоты, как огромная волшебная шкатулка. Фарфоровый сервиз, в котором все тарелки, все блюда расписаны по-разному, ни один цветок не повторялся. На каждом блюде было нарисовано маленькое насекомое – то мотылёк, то жучок – причём так, что каждый раз, доставая блюда к приходу гостей, их безуспешно пытались смахнуть. Зелёного стекла расписная кружечка с курорта Ауэ – с маленьким секретом: она была (и есть) легче, чем казалась с виду, так что впервые бравшего её в руки ждал приятный сюрприз – толстое на вид дно на самом деле пустое, утолщение представляет собой изгиб корпуса (и кружку в этом месте нелегко мыть). Бойцовые петухи из цветного стекла. Одно из первых воспоминаний: один из них падает из моих рук, и его хвост разлетается на тысячу осколков; какое это горе – разрушение красоты! Фарфоровые фигурки: и пастушки, и знатные дамы в пышных платьях, и их разодетые кавалеры. Сахарница: вроде бронза, а на самом деле – искусно раскрашенный фарфор. Коробочка на ножках, с непонятной эмблемой на крышке: щит, а в нём сорока. (Разгадку эмблемы внимательный читатель найдёт ниже.) Чайные чашки, читать сквозь которые нельзя, не буду преувеличивать, но на свет смотреть больно. Зеркальная поверхность глазури, невесомая хрупкость, золотой ободок из рельефных листочков: эти чашки (Kutschenreuther Selb, Bavaria – такая марка, как сообщает интернет, выставлялась на изделия фабрики с 1857 по 1920 годы; да, знатоки антиквариата, именно Selb, а не Gelb) навсегда останутся для меня эталоном фарфора, и мне смешно, когда принимаются восхищаться каким-нибудь толстостенным советским сервизом.
А какой запах источали эти чашки и тарелки, но особенно чашки! Я утверждаю, что и сейчас, когда я вечером наливаю себе чаю в эту чашку, я ощущаю тот же аромат старого буфета, что и сорок лет назад – хотя уже лет семь, как чашки эти в нём не стоят, – и что это не галлюцинация и не самовнушение. Думаю, причиной тому особая пористость фарфора и необыкновенно тонкий слой глазури, благодаря чему стенки чашек законсервировали этот аромат и отдают его мне (и только мне теперь – больше не осталось способных ощутить этот аромат, ведь для этого его нужно помнить).