Недальновидный желторотик. Прежде чем загадывать будущее, лучше бы разобрался с прошлым. Вот Норгат уже все выяснил, и это знание жгло огненного дракона не хуже ледяного камня, сунутого за пазуху.
— Норгат? Хорошо, что зашел, — одобрительно кивнул ректор. — Покажи руку.
Рука восстановилась, хотя еще утром Норгат опасался, что придется использовать иллюзию гладкой кожи. Шрамы не украшают мужчину, когда он наследник императора. Скорее, это свидетельство слабости или следы допущенных ошибок.
Именно поэтому ректор распорядился, чтобы Норгату не давали регенераторы. Дракон был уверен, что если бы в самом деле лишился руки, лорд Кхаал предложил бы ему отрастить новую вместо магического исцеления.
— Рука в порядке. — Дракон подошел к ректорскому столу и выложил на него записывающий камень. — Как и дочь Даринии Альтори.
Вокруг камня взметнулся пепельный смерч и поглотил, Норгат едва успел отдернуть руку. Магия пепла для него, огненного дракона, была тактильно неприятна. Но это была только малая часть неприятностей, которая теперь его ожидала.
— Ты просмотрел запись.
И без того серая кожа горгула потемнела, а глаза вспыхнули, как тлеющие угли.
Глава 7
— А вы бы предпочли, чтобы запись просмотрел кто-то другой? Например, магистр Ард?
— Он не видел. Его срочно вызвали патрульные. Поступила информация о следах портала из Нижнего мира.
— Которая, разумеется, оказалась ложной.
— Ложь бывает разной, адепт Ардмрак. Намного интереснее, что вы собираетесь делать с правдой?
— Хотите знать, донесу ли я, что в Альтасе объявилась наследница Золотого Пламени?
— Эта империя и королевства только-только сбросили с себя оковы тьмы, выбравшейся из Нижнего мира.
— Империя и королевства вместо единой Золотой империи, — вкрадчиво произнес Норгат, а потом рубанул: — Зачем вы призвали девчонку? Где бы она ни жила, ей там будет лучше, чем в Альтасе.
— Ради магии. Такой уникальный образец пламени не должен исчезнуть. Норгат, если ты сообщишь отцу…
— То ваш уникальный образец магии будет расти под сводами Рубинового дворца. Но нет, я не стану ничего говорить. Лорд Кхаал, вы сами сказали, что мне нужна Любовь, — тягуче произнес Норгат. — Я требую поставить меня и иномирянку в пару.
— И через неделю вся Академия Пламени узнает, что ты не можешь ее защитить, и усомнится в прочности твоих щитов.
— Но вы же сами говорили, что иномирянка мне поможет! Что она сможет пробудить во мне нужные эмоции…
Ректор академии пламени медленно свел пальцы и произнес:
— Досада и злость из-за невозможности получить желаемое тоже сильная эмоция. Адептку Шумскую будет курировать Эдмард, потому что он может ставить щиты, а ты — нет. Ещё вопросы?
— Почему вы ей рассказали? Почему нельзя было дать спокойно адаптироваться и изучить основы магии?
— Мне виднее, как выстраивать программу обучения своих адептов.
— Она же двусторонний эмпат, который теперь узнает, что ее мать проклинают после каждого прорыва из Нижнего мира. И я представляю…
— Ты должен не представлять, а учиться. Можешь быть свободен.
— Хорошо. Как прикажете.
Норгат покинул кабинет ректора в глубокой задумчивости. Если раньше он только подозревал, то теперь убедился, что показ вступительной лекции не был согласован с лордом Кхаалом. Кто-то очень хотел, чтобы нестабильный эмпат как можно скорее узнала о своих родителях.
Когда Норгат видел Любу в последней раз, она казалась скорее задумчивой, чем расстроенной. Но даже если она не сумеет принять правду о своем прошлом, то не сможет его игнорировать. У адептки Любови Шумской были чуть ли не самые популярные родители во всем Альтасе.
ГЛАВА 7
Люба
Хвостик спал на крышке сундука. Ещё вчера я посмотрела бы на рыжего бельчонка с улыбкой, погладила бы по густой, мягкой шерстке и порадовалась, что провидение послало мне такого помощника. Но после того, что я выяснила сегодня, пришлось сесть на пол рядом с сундуком и строго поинтересоваться:
— Признавайся, в тебе есть частица золотой магии?
Я ждала ответ от того, кто назвался моим хранителем, поэтому никак не ожидала, что неподвижный сундук вдруг “улыбнется”, приоткрыв крышку, и продемонстрирует мне второй ряд зубов, как у акулы. И зубки эти были все сплошь золотые.
— Жуть! Страх и жуть! — восторженно объявил Хвостик, балансируя на крышке артефакта еще и умудряясь заглядывать ему в рот.