Прошла еще неделя, наступил апрель. Соня написала утром, что послезавтра возвратится из командировки домой. Я снова учил уму-разуму Макса, называл его руки кривыми, когда заметил тень за окном. Прервался вдруг, будто почувствовал что-то извне влекущее. Подошел и медленно открыл створки, замер. На подоконнике сидела голубка, абсолютно белая, смотрела прямо в глаза. Я засмеялся — если искал знак, то он однозначно нашел меня сам.
Купил билет в Южный без промедлений, плевать даже, что с пересадкой.
— Смотри, Клео будет следить за тобой, — с наигранно грозным выражением лица заявил парню и подхватил дорожный чемодан спустя сутки.
Пушистая зараза мяукнула и уселась у ног Бахуса, вызвав у меня лишь ухмылку. Вот же парочка вышла, опасно было оставлять их вдвоем, но я старался об этом не думать.
— Справишься?
— Обижаете.
Уже сидя в Шереметьево, дожидаясь следующего рейса, я поймал себя на мысли и вопросе — а если бы голубь не прилетел? И тотчас усмехнулся, быстро отыскав ответ: я принял бы то же самое решение только на час позже.
Мне удалось ненароком выведать у Сони все подробности: время прилета, рейс, как будет добираться. Она была очень болтлива, если ничего не подозревала. Я прибыл на час раньше нее, хоть и разнервничался не на шутку, когда мой самолет задержался.
С полчаса я решал рабочие вопросы, но чем меньше времени оставалось, тем сильнее нервничал — ладони потели, пульс бил по вискам, мысли путались. С каждой отсчитанной минутой меня все больше накрывало.
Сначала я мерил шагами угол зала ожидания, потом, чтобы отвлечься, включил в наушниках на повтор «Por una cabeza»*. Когда оставалось всего ничего, подумал про цветы. Подумал и вспомнил, что видел автомат с букетами, выходя покурить. Умчал за ними.
Все закрутилось в ритме танго, что звучало и без телефона в голове. Эта сволочь принимала только наличные — я про автомат. Пришлось нестись в другой конец аэропорта, чтобы снять деньги в банкомате. Меня штормило не по-детски. Я в третий, а потом в четвертый раз пересекал зал, люди уже оборачивались в мою сторону.
Спешил обратно, как сумасшедший, с букетом в зубах и чемоданом в руке, параллельно набирал ее номер, но у Сони постоянно было занято. А я уже слышал, слышал громкое объявление и боялся опоздать.
Оглядывался по сторонам, искал ее в толпе. Неужели упустил? Нет, я не мог или…
Увидел! Увидел и рассмеялся — вот она, моя муза, сон мой, звезда, Соня! Катила чемодан необъятных размеров с улыбкой на лице и телефоном под ухом.
Остановилась, когда заметила меня, губы сложились буквой «О». А затем медленно, но верно уголки рта поползли вверх.
Мы оба подались навстречу, проделали одинаковый путь друг к другу. Застыли в неприличной близости. Не в силах коснуться, поверить.
Громкий звук падающего чемодана за ее спиной вернул в реальность. Соня шагнула и повисла на мне, задышала часто-часто.
— Что ты здесь делаешь? — ее шепот тонул в гуле толпы.
Сжал крепче и ответил честно в первую очередь самому себе.
— Я пришел за тобой.
*************
* The tango project — Por una cabeza из к/ф «Запах женщины»
Глава 25 Я мысли твои рисовал
— Я ждала тебя, — тихо прошептала Соня, уткнувшись носом в мое плечо.
И почему не сделал этого раньше? Почему так долго оттягивал очевидное? Ведь без нее мир сер и угрюм.
— Я хочу показать тебе одно место, поедешь со мной?
Соня крепче сжала меня в объятиях, но я готов был пасть от ее рук.
— Это да?
Голубка отпрянула резко.
— Только мне нужно позвонить, — заявила с распахнутыми глазами, а после шагнула в сторону с телефоном.
Я не слышал разговор, специально отошел дальше, чтобы не поддаться искушению. Не нравилось мне, с какой нескрываемой радостью она что-то быстро плела собеседнику. А я был уверен, как твердь, что это мужчина. У любой девушки меняются интонации и мелодика, даже выражение лица, когда она говорит с представителем мужского пола.
Какого хрена я так напрягся? Аж стебли цветов затрещали в руках.
Соня вернулась с загадочной улыбкой, как у Моны Лизы, остановилась и протянула ладошки.
— Букет мне? — спросила со смешинкой в глазах.
Я наконец опомнился.
— Конечно.
Отдал ей.
— Теперь можем ехать, я вся твоя на сегодня.
От «вся твоя» соловьи заливались на душе счастливой трелью, а от короткого «на сегодня» мерк свет. Я сам не успел осознать, когда всей этой привычной неопределенности стало для меня так немыслимо мало — сейчас или в том ветхом домике в Норвегии.