Пока не передумал, написал Инне, чтобы брала билеты на ближайшие даты.
«На одного?» — спросила она.
Вздохнул перед тем, как ответить, и пальцы выбили на клавиатуре «да».
Спасибо Инне за выдержку — комментариев не последовало. Зато пришло новое сообщение от Сони, но я его не прочитал.
К черту этот город. К черту эту девушку. К черту чувства.
«Удалить чат».
Глава 33 Красота из боли
Загородный дом заказчика — язык не поворачивался называть его господином Бернаром — расположился вблизи невероятной красоты парка Каланки. Макс чуть шею себе не свернул, когда мы проезжали мимо, намертво прилип к окну, разглядывая мощные скалы и ручьи, что резко спускались к морю. Я вместе с ним любовался завораживающими пейзажами. Вот только оказалось, нам следовало бы приберечь восторг.
Бастида — так заказчик называл свое семейное жилище, куда мы приехали из аэропорта через весь Марсель. Я специально узнал точное значение слова: в средние века во Франции это были деревянные сооружения для осады города и сторожевые башни, позже — новые селения. А, глядя на рукотворное чудо перед глазами, думалось только одно: у Бернара было отличное чувство юмора.
— Ну, ни фига ж себе! Вот это хатка.
Максим раскрыл от удивления рот, я шутливо хлопнул его по подбородку.
— Вдохновение улетит, — сказал, и мы посмеялись.
Но место и правда смотрелось невероятно! Вспомнить только, какие известные архитекторы, скульпторы и художники работали в этих стенах и на этих просторах. Садовники и те, скорее всего, были именитыми.
Еще несколько лет назад я бы продался в рабство за возможность творить здесь, а сейчас с гордо поднятой головой и приличным контрактом шел навстречу мечте. Это ли не счастье?
Нет, — скрипело сердце, напоминая о голубке.
Прошла неделя, а легче не стало. Я в принципе и не ждал, еще с Лилей понял и принял: время не лечит, лишь притупляет боль, с которой ты учишься жить.
Мы поднялись по лестнице, минули фонтан и пришли к розарию, где нас встретил пожилой мужчина в строгом костюме.
— Реальный дворецкий? — по-детски наивно озвучивал мои мысли Максим.
С нами заговорили по-французски, а потом указали следовать вперед.
— О-па, Вы хоть че-нить поняли?
— Мяу, — ответила за меня Клео из переноски.
Вот то-то же.
Признаться, думал, мы окажемся чужими в этом огромном доме в пригороде Марселя, особенно переживал за мальчишку, что вечно краснел да пыхтел от новизны ощущений, языкового барьера и чар длинноногого шеф-повара с четвертым размером груди. Но через несколько дней, мы, кажется, уже погрязли в рутине. Максим тот и вовсе сыпал направо и налево протяжное «уи-и».
Я вроде бы и свыкся с новым местом, но войти в раж с трудом удавалось, боролся за вдохновение, как мог. Инна, приехавшая к нам в отпуск под предлогом внесения поправок в договор, с ходу подметила это и вручила билеты в Париж на какой-то благотворительный вечер, приуроченный к прошлогоднему биеннале*.
Согласился. Решил, не повредит развеяться и избавиться от мрачности, что выходила из-под моей кисти. Не мог позволить себе испортить работу гнетущей аурой.
Перелет был коротким, а мероприятие проводили в нашем отеле — большой плюс, потому что покидать номер с видом на Эйфелеву башню совершенно не хотелось. Но Макс, надевший ярко-синий, почти как лазурит, костюм с белыми кедами, уговорил спуститься вниз.
Никак не мог поймать настроение. Меланхолия убивала. Ненавидел себя таким — незаинтересованным, безэмоциональным, с притупленными чувствами. Без особого наслаждения рассматривал интерьер и скупо подмечал детали.
Раскрасневшийся от шампанского Максим подхватил с подноса официанта закуски.
— Интересненько, — попробовал и скривился. — Фу-у, что за гадость!
— Лягушачьи лапки, — ответил я, улыбаясь.
Парень даже позеленел. Резко развернулся, чуть не сбил рядом стоящую даму с ног. И только схватив со стола салфетку и избавившись от деликатеса, извинился.
— Пардон, — забавно произнес он.
— Ничего страшного, — ответили на русском.
Неведомая сила заставила меня обернуться. В первую секунду даже не поверил глазам: Лиля в черном облегающем платье стояла напротив и сверкала губами, четко очерченными красной помадой. Ее силуэт изящной скрипки я выделил бы из многотысячной толпы.
— Катр’ин! — на французский манер окликнула она девчонку, что в пышной юбке носилась вокруг гостей.