Не забудь вино, — хотел крикнуть ей вслед, но решил, что хватит даже с нее.
Я добился еще одной цели — Лиля жалела о содеянном, умоляла меня. Только вот ничего, кроме разочарования, я не чувствовал. Сейчас привкус мести приносил лишь ненужную горечь.
Как быстро же сменились ориентиры, когда одна наглая голубка ворвалась в мою жизнь. И как же чертовски я по ней скучал!
Сердце билось на разрыв. Я завелся, разозлился, достал карандаш и бумагу, потому что без сомнения предстояла бессонная ночь. Меня рвало изнутри, и из этой боли на листе рождалась самая чистая красота — тонкие пропорции женственного силуэта, гармония и плавные черты знакомого лица.
Глядел в черно-белые омуты, за которыми был скрыт целый космос, и пропадал.
Потер уставшие глаза и отправился спать. Что уже было поделать: мы оба сделали самый важный выбор, и он оказался не в нашу пользу.
Да, кардинал Ральф?
***********
* Биеннале — выставка, проводимая регулярно один раз в два года.
Часть 3 "Они"
Когда ты начинаешь отдавать любовь с глубоким чувством благодарности всем тем, кто ее принимает, ты будешь удивлен тем, что стал императором — ты больше не нищий, просящий любви с нищенской сумкой, стучащий в каждую дверь. И те люди, в двери которых ты стучишься, не могут дать тебе любви; они сами нищие. Нищие просят любви друг у друга и чувствуют себя разочарованными, гневными, потому что любовь не приходит. Но это неизбежно. Любовь принадлежит миру императоров, не нищих. А человек становится императором, когда он настолько полон любви, что может отдавать ее без всяких условий.
Ошо «Любовь, свобода, одиночество»
Глава 34 Льдами, сердце покрылось льдами
Август 2020 г.
Москва встретила меня беспросветным хаосом. Я запутался в городах и странах, но Шереметьево узнал бы и с закрытыми глазами. Люди кричали, спорили, неслись куда-то, где их не ждут. Всем сердцем не любил этот город.
Не успел выйти из аэропорта и взять такси, как набрала мама — не виделись больше года, переживала. Я сам уже считал дни, хотел вернуться в Питер. Пообещал ей, что через неделю-две постараюсь быть.
Пока ехал на объект, позвонили еще несколько человек. В том числе и владелец известной московской галереи, который отчаянно расспрашивал о Зиме. И что они все к ней привязались?
Завершил вызов и выдохнул. Жизнь в общем и целом вырулила на ровный участок пути — без карабканья вверх и резких падений вниз. Меня устраивал нынешний ход событий. Если бы еще не этот заказ, смешавший планы, вообще был бы уже дома и готовился к выставке. Но пришлось согласиться — уж слишком заманчивым оказалось предложение. Особенно на фоне провального полугодия.
Давно я не был в Москве, и вроде бы стояли те же дома, остались те же пробки, но все же нельзя не признать, что город изменился после карантина. Народ стал еще менее доверчивым — люди то и дело озирались по сторонам, кидали опасливые взгляды. Наверное, изменился весь мир: даже в Италии, где я застрял на долгий срок из-за закрытых границ, на местном темпераменте отложился отпечаток.
И тем не менее Покровский встретил с распростертыми объятиями и смачно пожал руку.
Его истории про невесту меня не тронули, я взялся за срочный индивидуальный заказ даже не из-за гонорара — хотя бесспорно он был хорош. Склонило согласиться только одно: меня попросили изобразить на стене фьорды, а к ним я с некоторых пор имел особую слабость.
Уже на следующее утро после приезда я приступил к барельефу, а спустя четыре дня без сна завершал общую композицию.
Сейчас я трудился в поте лица, замешивал материал для финишной шпаклевки. Стена была почти готова. Осталось проработать детали, затем зашкурить жесткой губкой, затереть гипсовой штукатуркой мелкие отверстия и оживить композицию цветом. В сущности, не так много, а с моими сумасшедшими темпами и подавно.
В наушниках на предельной громкости играл классный альбом группы «Two Feet» — как раз под стать настроению.
Мне кажется, я тону… О-о-у, то-ну.*
Любил напевать вместе с плеером, когда работал один. С музыкой будто в другой мир попадал, сосредотачивался на построении и пропорциях, на игре света и тени.
Я с легкостью орудовал мастихином, где-то помогал придать форму пальцами — главным инструментом любого скульптора и художника. Закончил слой и отошел, чтобы оценить картину. Замер. Нет, я был доволен большей частью собственных творений, работал-то добротно, но эти рельефы… кажется, здесь я превзошел самого себя.