Молодые годы Лео
Однако на следующий день отвращение, испытанное накануне, уступило место обычной для него похоти. Посреди занятий он просунул руку Сусане под трусы. Из страха, что их застанет бабушка, они вышли на улицу и совокупились в какой-то темной аллее, стоя.
Вернувшись домой — в ту же самую квартиру, где теперь помимо него, Амалии и Ольги жил теперь и муж последней, — он застал там одного шурина, который читал газету в зале при свете люстры. Тот сообщил Лео, что сестры на пару отправились в кино, и собирался добавить, как называется картина, — как вдруг заметил на брюках юноши белесые пятна. Он сделал Лео упрек, сказав, что попадись эти пятна на глаза его сестрам — те подумали бы что-нибудь неприличное. Юноша сейчас же отправился в ванную, снял брюки и вычистил их мокрой щеткой. Упрек шурина, вместо того чтобы причинить ему неловкость, вновь, как ни странно, возбудил его похоть — и на сей раз гораздо сильнее, чем недавняя близость с девушкой в темной аллее. Он вновь натянул брюки, но эрекция все не ослабевала: напружиненный член вертикально выпирал под брюками. Лео подождал несколько секунд, но все оставалось по-прежнему, а в мозгу его помимо воли проносилась череда эротических образов: девушка в раздевалке спортзала, Карола, обнаженные женщины, виденные им в документальных фильмах «Сифилис — бич секса» и «Как рождаются и как умирают». Сознавая невозможность в таком виде показаться шурину, он опять спустил штаны и, в ауре исходивших от его кожи испарений, вручную удовлетворил себя. В момент оргазма он вообразил, будто бабка Сусаны открывает дверь в прихожую, где в это время он ублажает ее внучку, будто он, застигнутый врасплох, вынимает свой член из влагалища девушки, а старуха в ужасе глазеет на его сексуальный инструмент, точно это орудие дьявола. Удовлетворив похоть таким образом, Лео почувствовал, что никогда прежде не испытывал подобного наслаждения, однако приписал его все-таки прелестям Сусаны.
На другой день Лео пришел на еженедельную сходку в дом профессора-социалиста. Там он встретился со своим однокашником, который сказал ему, что сыт по горло этой болтовней и хотел бы, наконец, перейти к действию. В разгар дебатов тот распрощался с Лео, собираясь охладить свой нерастраченный революционный пыл с проституткой. Он уже поворачивал за угол, когда Лео нагнал его. Так, вдвоем, они и вошли в квартиру портье одного из недавно отстроенных зданий, который по совместительству работал и сутенером. Первым в спальню вошел приятель. Четверть часа спустя — Лео. Вид у проститутки был усталый и неряшливый. Она попросила Лео кончить побыстрее, ибо у нее было мало времени. Когда Лео ввел ей член, та заойкала и стала жаловаться, что он причиняет ей боль: «Все думают — раз проститутка, так у меня там целая кастрюля; ты не знаешь, что у проститутки может быть и узкая...» От этих слов Лео лишь сильнее воспламенился. Проститутка опять попросила его поторопиться. Он, наконец, вставил ей член целиком — всухую, рывком, — та завизжала от боли и взмолилась, чтобы он действовал помягче. Это лишь побудило Лео орудовать с удвоенной грубостью. Женщина попыталась освободиться, но Лео силой удерживал ее и так, терзая жертву, добился полного оргазма, подобного испытанному накануне в родном туалете. В необычном радостном возбуждении он оделся и в обнимку с приятелем отправился в соседний бар запить успех шипучкой.
На следующее утро Сусана, удивленная отсутствием Лео, позвонила ему и сообщила, что бабушка снова уехала к родственнице в Мерседес. Лео немедленно отправился к ней домой. Девушка открыла ему, и они без проволочек прошли прямиком в спальню, Сусана и не думала на сей раз оказывать ни малейшего сопротивления, так что Лео без труда овладел ею — но вдруг его член обмяк. Несмотря на все старания возобновить прерванный акт так и не удалось. Больше Лео никогда не появлялся у Сусаны.