Ощущения Марии Эстер, когда Лео задирает ей юбку, приспускает трусики и гладит рукой лобок
И вот уже через космос несется первая трансляция. Ввиду технических неполадок речь выступающих разобрать невозможно: голоса их перекрываются шумами. Тем не менее, выражение лица ведущей, женщины зрелого возраста, лучше всяких слов говорит о важности того, что она излагает, ее манера изложения лишь подчеркивает ее ученость. Развалившиеся же на диване девицы дешевого пошиба, которые ей отвечают, одним своим видом исчерпывающе выражают банальность своих заглушаемых помехами разглагольствований. Таким образом, превосходство зрелой ведущей очевидно — но если бы изображение сопровождалось нормальным звуком, могли бы возникнуть ненужные факторы, которые осложнили бы осознание этого превосходства.
Ощущения, испытываемые Гладис в то время как Лео мягко, но решительно раздвигает ей ноги — поцеловав перед этим в губы Марию Эстер
Пейзаж: поле, покрытое невысокими взгорками, так что горизонт за ним представляется волнистым. Светло-коричневая, непаханная земля, песчаная и, видимо, сухая. Один из холмов, чуть выше остальных, заслоняет обзор, так что взгляду предстают лишь его очертания, а за ними — безоблачное, розовеющее вечернее небо. Несколько тучек на горизонте, обрамляющих заходящее солнце, не предвещают ненастья, а выполняют чисто декоративную функцию. По краям они переливаются алым и розовым в золотистых отблесках. Полный покой, нарушаемый лишь теплым ветерком, налетающим, кажется, с запада, да легкими шорохами и доносящимися издали криками птиц. Последние вот-вот должны появиться в небе, но абрис холма пока скрывает их от глаз.
Ощущения Гладис, когда Лео осторожно, но все же болезненно для нее овладевает ею
На вершине холма показывается пахарь, направляющий лемех своего плуга. За ним, щебеча, следует стайка птиц. Силуэт землепашца вырисовывается на фоне заходящего солнца, и, в силу контрастного освещения, черт его лица не видно: невозможно разобрать, выражает ли оно жестокость или дружелюбие. Очертания его тела исполнены силы и гармонии, голова гордо поднята. Из деталей одежды можно добавить к его описанию рубаху, рукава которой засучены почти до подмышек, и крестьянские порты. Лежащей теперь перед ним бедной, песчаной почве предстоит стать следующим объектом его трудов — если только, уверившись в ее бесплодии, он не сочтет за лучшее отказаться от бесполезных усилий. Оратай впервые за время пахоты наклоняет вниз голову и принимается рассматривать землю, лежащую под его ногами.
Ощущения Гладис по мере того, как боль понемногу стихает и ока начинает испытывать растущее наслаждение
Пахарь уже успел продвинуться вперед, и теперь свет заходящего солнца больше не бьет в глаза, позволяя разглядеть его черты. Трудно сказать, приятны они или нет, поскольку выражение безграничной нежности, озаряющей их сейчас, способно украсить любое лицо. Лемех его плуга остр, но шероховат, грубо обработан — молотом на простой наковальне. Землепашец решительно ступает, глубоко вонзая лезвие плуга в землю, которая раскрывается ему навстречу. Славный пахарь! Потом своим создает он будущее страны... Из семени, которое кинет он в только что открытую борозду, вызрев, пробьется слабый росток, который позже станет налитым колосом, чтобы насытить людей. Взрывая плугом целину, он молится в душе, чтобы сбылась желанная химера. Я, земля, смертельно раненная этим плугом, без стона истекаю кровью, чтобы прорасти ячменем, рожью, пшеницей и кукурузой. В сноси скромности и простоте ты, может статься, не сознаешь величие труда своего. Ты сеешь любовь и благо. Слава тебе, землепашец! Тяжким трудом куешь ты могущество своей земли...
Глава XIV
Джинджер Роджерс (ей нужно пораньше лечь спать, так как она работает на оружейном заводе в первую смену; но в это время ее малыш начинает плакать, она берет его на руки, прижимает к груди, подходит с ним к освещенному лампой столику, на котором стоит фотография солдата в форме времен Второй Мировой, и показывает карточку ребенку). Это вот твой отец, сынок... А это твой сын — видишь, Крис? Вам никогда не суждено свидеться. Только с моей помощью вы можете узнать друг о друге. Поэтому я сейчас и знакомлю вас. Видишь, это твой отец, сынок. У тебя те же глаза, те же вихры... Запомни его, золото мое, всегда помни его, всю жизнь. Он не оставил тебе наследства, радость моя: просто не успел. Ни миллионов долларов, ни загородных вилл, ни машин последней модели — ничего, сынок. Лишь более справедливый мир, чтобы ты мог расти спокойно. Вот твое единственное наследство. Личный дар тебе от твоего отца...