Слушатели разом напряглись, поедая меня глазами, поэтому я постарался высказать просьбу как можно смиренней и мягче:
— Надеюсь, что ваше великодушие позволит мне закончить работу.
Блондин отрывисто бросил:
— Мы ни на чем не настаиваем. Решайте сами.
Потом, задумчиво посмотрев на часы, добавил:
— Наше время истекло; пора уходить. Коллега (он кивнул в сторону Коротышки) останется здесь до принятия вами какого-нибудь решения.
Коротышка собрал карточки с росписью статьи из американского журнала, тетрадь с переписанной статьей и отдал Блондину. Тот молча взял все, потом протянул руку и сгреб картинку с президентом Картером.
Я не осмелился возражать…
Компания с Блондином во главе потянулась к двери. Я сделал попытку проводить зловещих гостей, но тут же был остановлен резким жестом Коротышки. Похоже, ему было вполне удобно за моим столом. — Вы же видели, что на лестнице нет света. Господа могут споткнуться в темноте и упасть с лестницы. Я только посвечу им фонариком…
Урод грубо буркнул:
— У них есть свои фонари. И вообще, в вашей помощи никто не нуждается.
Последний раз недобро блеснули глаза. Я слышал шаги по ступенькам вниз, стук двери подъезда. Все затихло.
Я поднял глаза на отвратительное лицо и только тогда понял, что это — арест. Защемило предчувствие, что добром нам уже не разойтись.
IV
Я присел на край кровати и закурил, пытаясь осмыслить, что произошло.
Сигарета прыгала в дрожащих пальцах. Было непонятно, в каком именно положении я оказался, и что меня ожидает. Вот это и надо выяснить в первую очередь. Я повернулся к уютно расположившемуся за моим столом Коротышке:
— Добро пожаловать в мой дом. Я счастлив видеть в нем и вас, и других членов Комитета, однако, мне необходимо кое-что уточнить. Дело, видите ли, в том, что обдумывание решения может затянуться на некоторое время… — Я не спешу. Решайте, решайте…
Я продолжал нащупывать почву под ногами:
— А если я буду выбирать несколько дней?
Он резко бросил:
— Поймите, я останусь здесь до тех пор, пока вы не скажете своего решения. Даже если вам для этого потребуется год!
Потом чуть мягче:
— Скажу честно, в ваших интересах как можно быстрее преодолеть сомнения.
В наступившей тишине я силился понять жестокий смысл безобидных, вроде бы, слов.
Мой страж великодушно продолжал:
— Я не имею права вмешиваться, но по-человечески хочется вам помочь.
В моем положении любой ухватился бы за эту соломинку. — Как я вам благодарен за участие! Что бы вы мне посоветовали? — Мы предложили заменить Доктора кем-нибудь на ваше усмотрение, но Комитет не ограничивает вас в выборе. Возможно, вы сможете найти вариант, который позволит продолжить работу над той же темой.
Не все потеряно, какая радость! — О, такой выход меня вполне устраивает, но как его осуществить практически?
Коротышка многозначительно протянул:
— Это ваша забота. Думайте.
Вот как раз думать мне сейчас, увы, не удавалось. В присутствии этого субъекта я не мог сосредоточиться, растерялся и занервничал. Во рту пересохло. — А не выпить ли нам чаю?
Он ухмыльнулся:
— Ну, если чай поможет вам думать, не возражаю.
Я встал и пошел к двери, он мигом проделал то же самое — гуськом мы проследовали в кухню.
То время, что я наполнял чайник водой и зажигал газ, он молча простоял в дверях, внимательно следя за каждым движением.
Беспредельность своей зависимости я понял быстро, а именно, когда пошел в туалет. Он коротенькой тенью двинулся следом, выставив вперед ногу, помешал мне закрыть дверь и все время, пока справлялась нужда, проторчал за спиной.
Я открыл кран над раковиной. — Неужели вы думаете, что я сбегу?
Он обозлился. — Не ваше дело, о чем я думаю.
Главное сейчас — успокоиться, вымыть руки и лицо, не спеша вытереться. Прежним порядком — друг за другом — мы вернулись в кухню. Я заварил чай, разлил его по стаканам, взял свой и пошел в комнату.
Выбежав вдруг из-за спины, уродец поспешил занять удобное место за рабочим столом. И это ничтожество меня стережет! — Не могли бы вы сделать одолжение?
Он подозрительно прищурился:
— Какое?
С трудом удалось погасить раздражение. — Не пересядете ли вы во-о-он в то кресло? Я хотел бы сесть за свой стол.