Некоторое время он в упор, не мигая, смотрел мне в лицо, потом медленно обвел взглядом комнату, будто ища подвоха, пожал плечами и сухо бросил:
— Не возражаю.
Казалось, что здесь, на привычном месте, за рабочим столом ко мне вернутся уверенность и спокойствие.
Я попытался вникнуть в ситуацию и невольно посмотрел вперед, через стол. Прямо передо мной, удобно развалясь в кресле, осклабился Коротышка. Какое уж тут спокойствие!
Может быть, господин хочет сигарету? Нет, он не курит. Я поспешно затянулся, боясь, что радетель собственного здоровья запретит и мне курить. Коротышке в это время было не до моих сигарет — во все глаза он разглядывал изображение обнаженной женщины. Пришлось быть любезным!
— Вы, конечно же, догадались, что это картина Махмуда Саида. Ее красота не только в мастерстве рисовальщика и превосходных красках. Нельзя не заметить загадочного взгляда и многозначительного жеста натурщицы. Она чем-то напоминает Мону Лизу, вы согласны?
Он сально ухмыльнулся и неожиданно подмигнул:
— А нет ли у вас еще таких картинок?
— Я понял ваш вопрос, но вынужден огорчить — порнографических открыток в моем доме нет. Есть книги такого рода; если не возражаете, могу их предложить.
Коротышка проворчал:
— Потом. Видно, времени у вас предостаточно. Кстати, почему вам не нравятся порнографические открытки? — Они изображают только застывшее мгновение. В таком эпизоде нет глубины. Объяснить поведение человека может только книга. Какой бы пошлой, дешевой и неправдоподобной она ни была, автор все-таки исходит из своего опыта, а потому, хочет он или нет, его произведение раскрывает область бессознательного в человеке вообще через раскрытие бессознательного в авторе.
Коротышка был явно разочарован таким поворотом беседы на интересующую его тему. Он изумленно уставился на меня, потом принялся прихлебывать чай, мрачно разглядывая полки на противоположной стене, до отказа заполненные книгами и пластинками.
Теперь, наконец-то, можно попытаться привести мысли в порядок.
Страшно представить, что расследование придется бросить и начать другую тему. Заново! А где я возьму второго Доктора — такого же блестящего и хваткого обладателя стольких незаурядных качеств? Заинтересует ли он меня? И кто даст гарантию, что через несколько месяцев Комитет не потребует замены и этого кандидата любым другим «без ограничений»?
Все же странно, что я цепляюсь за Доктора, будто наши судьбы непостижимо, но накрепко связаны. Почему? Причина, мне кажется, в том, что непредвиденные сложности в работе и сам собранный материал, благодаря которому я понял многое, чего раньше не мог, да и не стремился понять, — все это подтолкнуло к новой, осмысленной жизни. Только теперь я окончательно осознал, что не хочу отказаться от Доктора из-за страха снова провалиться в пустоту прежнего бесцельного существования.
С другой стороны, у меня нет выбора, и тема «деятеля» должна быть закрыта — Коротышка намекнул на это…
Странное поведение Комитета и двусмысленные интонации в голосе моего надзирателя, когда он говорил о смене темы, оставили какую-то тревогу, ощущение недоговоренности, загадки, отгадать которую я пока не мог.
Похоже, им удалось загнать меня в угол, ибо, попав под стражу, я потерял возможность передвигаться и действовать. Мысль о полной беспомощности в собственной квартире вызывала такую ярость, что думать о чем-то другом, я был просто не в состоянии.
Единственное средство успокоиться — сон. Он выручал меня с детства, давая надежное убежище от дневных горестей и нерешенных проблем.
Забыть о них! Провалиться в глухую темноту, побыстрее заснуть!
После долгой паузы я все же предложил Коротышке поужинать и, — какая радость:
— Нет, я поел до прихода к вам. Ужинайте, если хотите.
Слава Аллаху! Скоро я смогу отдохнуть от опостылевшего урода.
— Что-то не хочется. Вообще, пора спать. Где вам постелить?
Он недоуменно кивнул на кровать:
— Разве это не ваша постель?
— Моя. Но я охотно вам ее уступлю, а сам лягу в гостиной. Или наоборот, если вас чем-то не устраивает моя постель…
Коротышка резко оборвал:
— Ни то, ни другое. Мы оба будем спать в вашей постели.
Я хорошо, во всех подробностях помнил первую встречу с Комитетом и испугался. Несмотря на малый Рост, этот мужчина жилист и силен и, если что, мне с ним не справиться…
Незваный гость спокойно, будто у себя дома, открыл свой «Самсонайт», достал оттуда дорожный несессер, полотенце, матерчатую варежку. Кейс при этом он повернул так, чтобы я не мог увидеть его содержимого, и сразу же запер. После всех приготовлений Коротышка подтолкнул меня к ванной и, перекинув полотенце через плечо, направился следом. Там из несессера появились заграничная зубная паста и душистое французское мыло.