— Вы смеетесь надо мной? Ладно, но как объяснить черную воду, что течет из крана? Вот вам первая загадка!
Коротышка фальшиво удивился:
— Неужели есть еще?
Меня понесло:
— Да сколько угодно. Возьмите, например, отношение Доктора к войне и миру. Если сопоставить немногие высказывания на эту тему, просочившиеся в прессу, то в одних он утверждает, будто единственным способом восстановления попранных прав является война, а в других, что единственный путь к этому — мир.
Он спокойно спросил:
— Ну и в чем противоречие?
— В том, что разговоры о войне он вел, осуществляя проекты сугубо мирного назначения, а призывы к миру сопутствовали созданию им армии наемников для любой войны, лишь бы заплатили. Загадка заключается в постоянном противостоянии слов и дел.
Я сделал паузу, чтобы попробовать рис. Убавил под ним огонь.
— Если угодно, приведу еще один пример — третий. Инструкции, прилагаемые к импортным лекарствам в наших аптеках, рекомендуют бо́льшие дозировки, чем принято в тех странах, где они производятся. А почему?
Сковорода для обжаривания курицы уже на огне, теперь в нее надо налить оливкового масла и постараться отскочить от раскаленных, дымящихся брызг.
И кто меня тянул за язык! — Почему карта, висящая в израильском Кнессете, включает в границы Великого Израиля только половину Египта, ту, что на восточном берегу Нила, хотя пирамиды, построенные предками современных евреев, возвышаются как раз на западном берегу?
Сидя за столом вполоборота ко мне и напряженно вслушиваясь, Коротышка не проронил ни звука. Я посмотрел на него и осекся, поняв по жестокой радости в косящих глазах, что безнадежно выдал себя и до конца размотал веревку, которой ОНИ меня удавят. Мне хватило самообладания спокойно, как ни в чем не бывало, накрыть на стол. За обедом тему удалось сменить:
— Полагаю, Вы заметили на полках множество книг бельгийского писателя Жоржа Сименона. Вот кого я ценю, а главного героя — комиссара Мегрэ, просто люблю. В таких детективах мало действия. По существу, это — романы-загадки, настолько превосходящие детективы Агаты Кристи по психологической глубине и социальной значимости, что их невозможно сравнивать. Когда стараешься разгадать предложенные Сименоном загадки, понимаешь, что все неожиданные поступки в поведении обыкновенного смертного объясняются его подсознанием. Когда чаша подсознания переполняется, то последняя, может быть, пустячная капля (говорят, достаточно соломинки, чтобы сломать спину верблюду) преображает человека, и он совершает нечто, идущее вразрез со всей его прошлой жизнью. Скромный тихоня, не способный и мухи обидеть, решается вдруг на зверское, изощренное по жестокости, преднамеренное убийство.
Коротышка промолчал и, похоже, не слышал последних слов, поглощая обед с обычной для него жадностью. Он был занят только едой. Я опустил вилку и, не в силах отвести взгляд, с завистью наблюдал трапезу хозяина жизни.
Вот он крепко зажал в кулаке куриную ножку, твердой рукой подносит ее ко рту, потом аппетитно обгладывает, отрывая куски мяса крупными зубами, пережевывает неторопливо и тщательно, полностью сосредоточившись на этом важном деле.
Я никогда не умел есть так, как едят решительные, уверенные в себе люди, способные уничтожить любые помехи на своем пути. Именно этого мне всегда не хватало.
Мы молча доели. Я снял со стола и поставил в мойку посуду. Молча пошли в ванную и умылись. Молча вернулись в комнату — каждый на свое место.
Я закурил, но едва сделал пару затяжек, как почувствовал непреодолимую слабость, возвещающую о приближении дневного сна. Со мной это происходит ежедневно, вскоре после обеда. Зная, что сопротивление бесполезно, простодушно предложил Коротышке немного вздремнуть. — Я не привык терять время зря, да и вам этого делать не советую.
Он удобно раскинулся в моем кресле и застыл, уставившись в какую-то точку на потолке.
Понятно, что от меня требуется…
Где же ящик с карточками? Вот он.
Я начал бессмысленно копаться в бумажках, изо всех сил пытаясь разлепить веки.
Голова сама собой легла на стол.
Меня, как будто тающего, понесли теплые волны…
От резкого окрика я подпрыгнул над столом.
— Попрошу вас пройти со мной.
Сердце оборвалось, спина стала мокрой.
Напряженно выпрямившись, мой мучитель шел впереди. Я, ничего не понимая, плелся следом. Подойдя к туалету, он решительно распорядился:
— Стойте здесь!
И направился к унитазу. Дверь в туалет осталась открытой. Не спуская с меня глаз, Коротышка снял штаны и уселся на пластиковое сиденье.