ЛИЛИ. Я, наверное, лучше знаю.
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Вам следует отказаться от этой роли, если не в собственных интересах, то, хотя бы, для пользы театра. Столько прекрасных ролей, которые буквально ждут вашего таланта. Отчего вам, например, не сыграть Отелло?
ЛИЛИ. Кого?
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Отелло, - такая сложная личность. Отелло - это не только ревность, но и уязвленная гордость парвеню, терзания обманутого тирана, проблема мужчины, который... Ну, конечно же! Отелло - то, что вам нужно.
ЛИЛИ (ледяным тоном). Вы забываете, что я женщина.
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Ах, в самом деле, извините.
ЛИЛИ. Подобные вещи не прощают.
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Ну, тогда Титанию из "Сна в летнюю ночь".
ЛИЛИ. Нонсенс.
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Но почему?
ЛИЛИ. Она стара для меня.
ЗАХЕДРИНСКИЙ (уже с некоторой горячностью). А если ночью? При свете луны? Прикрывшись ветками, мхом и лесными цветами? Никто и не заметит, что юности твоей нектар столь сладок.
ЛИЛИ. Что с вами, Иван Николаевич?
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Мне сегодня что-то нездоровится.
ЛИЛИ. Заметно. У вас, верно, температура.
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Нет, просто немного душно.
ЛИЛИ. Но, кажется, и температура поднялась.
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Давайте откроем окно.
ЛИЛИ. Оно же открыто. (Встает.)
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Тогда, может, откроем еще раз...
ЛИЛИ (подходит к нему и кладет руку ему на лоб). Ясно, конечно же, у вас температура. (Снимает с шеи муслиновую косынку и с материнской заботливостью вытирает Захедринскому лоб, чему тот покорно подчиняется; затем кладет косынку в карман халата Захедринского.) Вам нужно отдохнуть.
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Конечно, и, если уж об этом зашла речь, может, и вы хотели бы...
Пауза.
ЛИЛИ. Что?
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Освободиться от театра. Нет, нет! Естественно, не навсегда, просто на какое-то время... Скажем, года на два, на три...
ЛИЛИ. Но почему?
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Могли бы провести эти годы в монастыре.
Пауза.
ЛИЛИ (берет его под руку). Выйдемте в сад, на вас это подействует благотворно.
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Я бы предпочел Эльсинор или лес. Взгляни, Титания, как прекрасны...
ЛИЛИ (мягко). Пойдем, Ванюша, посидим в беседке, в той, где мы когда-то... помнишь?
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Когда-то?
ЛИЛИ. Посидим, поболтаем, как в прежние времена.
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Что было, то прошло.
ЛИЛИ. Не все.
С левой стороны входит Зубатый в черном, цельном купальном костюме начала века, закрывающем почти все тело, на бретельках, со штанинами до половины голени. Через плечо переброшено полотенце, на голове черная, резиновая шапочка для купания, закрывающая уши и лоб и застегнутая под подбородком.
ЗУБАТЫЙ. Уже?
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Что, уже?
ЗУБАТЫЙ. Мы же договаривались пойти на пляж, товарищ начальник... А что это вы такой бледный?
ЗАХЕДРИНСКИЙ. Ах, правда! Прекрасно! Идем!
ЛИЛИ. Ванюша! В твоем состоянии?! (К Зубатому.) Товарищ начальник плохо себя чувствует.
ЗУБАТЫЙ. Ну, тогда я подожду еще. (Делает движение, как бы намереваясь пойти налево.)
ЗАХЕДРИНСКИЙ (освобождаясь от руки Лили). Нет, нет! Мы пойдем! Сейчас же! Бескрайний горизонт, шум волн, стоны чаек, дыхание моря, вольный ветер! Пространство! Пространство!
ЛИЛИ. Как угодно, Ванюша, хотя мне все это не нравится.
Захедринский и Зубатый выходят направо.
Только вы там за ним присматривайте!
Пауза.
(Стоит и смотрит вслед ушедшим, декламирует.)
Принц Гамлет, - в незастегнутом камзоле,
Без шляпы, в неподвязанных чулках,
Испачканных, спадающих до пяток,
Стуча коленями, бледней сорочки
И с видом до того плачевным, словно
Он был из ада выпущен на волю
Вещать об ужасах, - вошел ко мне.
ГОЛОС ЧЕЛЬЦОВОЙ (из-за правой кулисы). Чельцов!
ЛИЛИ. О, что за гордый ум сражен! Вельможи,
Бойца, ученого - взор, меч, язык;
Цвет и надежда радостной державы,
Чекан изящества, зерцало вкуса,
Пример примерных - пал, пал до конца!
ГОЛОС ЧЕЛЬЦОВОЙ. Чельцо-о-ов!
ЛИЛИ. А я, всех женщин жалче и злосчастней,
Вкусившая от меда лирных клятв,
Смотрю, как этот мощный ум скрежещет,
Подобно треснувшим колоколам.[6]
ЧЕЛЬЦОВА (входит с правой стороны). Чельцов, Чельцо-ов!
Чельцова в том же возрасте, что и в I акте, ей около сорока пяти лет. Вид экономки, в фартуке, таком же, как на Чельцове, на ногах растоптанные домашние туфли, но прическа "перманент". На "перманенте" островерхий шлем-буденновка с большой красной звездой.
ГОЛОС ЧЕЛЬЦОВА (из-за левой кулисы). Чего еще!
ЧЕЛЬЦОВА. Неси товарища Ленина, товарищ француз приехал!
ГОЛОС ЧЕЛЬЦОВА. Опять?
ЧЕЛЬЦОВА. Не болтай, неси быстрее! (Поворачивается к правой кулисе.) Входите, товарищ месье, входите!
С правой стороны входит мужчина в длинном, элегантном плаще-пыльнике из габардина. Желтые ботинки с крагами на шнурках. На голове твидовая фуражка джентльмена-спортсмена. Белая рубашка с высоким воротничком по моде того времени, уголки воротничка закругленные. Галстук. Через плечо висит фотоаппарат "Лейка".
Лили выходит направо.
ЧЕЛЬЦОВА (ведет гостя на середину сцены). Ну вот, смотрите, здесь он и пребывал. А дело было так: сидим как-то вечером, я тут...(Указывает на стул перед письменным столом.) А он там... (Указывает на стул за письменным столом.) Чельцов! Что там с товарищем Лениным!
ГОЛОС ЧЕЛЬЦОВА. Сейчас будет!
ЧЕЛЬЦОВА. ...А я ему и говорю: "Володя, не сиди без дела, напиши что-нибудь". "А что?" - спрашивает. "Да хоть 'Империализм как высшая стадия капитализма'". Он и говорит: "Неплохая мысль".