И вот в один прекрасный весенний день Ларри выехал из Нового Орлеана с не менее прекрасными новостями, что все контракты подписаны и что палубы Клайда Бачелора готовы к работе. Он возвращался, зная теперь, что буксир Клайд Бачелор окончательно и бесповоротно является его собственностью и готов начать действовать — ходить под флагом компании «С&L». А спустя несколько недель название буксира стало для него еще более значимым, ибо он носил имя человека, которого Ларри любил и всегда будет любить больше всех остальных. Ведь ни он, ни Луиза даже не сомневались, что так страстно ожидаемый ими ребенок будет мальчиком — они всегда, говоря о ребенке, называли его «он»; и в следующий раз Ларри отправится в Новый Орлеан, чтобы доставить Луизу в больницу, где для нее приготовлена самая удобная палата — в таком деле и речи не могло быть об экономии денег. Также были оплачены услуги лучшего специалиста акушера, и, в последний раз осматривая Луизу, врач сообщил, что состояние ее, возможно, и не самое удовлетворительное, однако жаловаться тоже не на что, так что ее вполне можно будет забрать домой, чуть только ребенку исполнится две недели. Конечно, при условии, что за роженицей станет ухаживать профессиональная сиделка.
Чем ближе Ларри подъезжал к дому, тем более возвышенные чувства охватывали его при мысли о жене. Уже свернув на подъездную дорожку, он увидел потрепанный «додж», принадлежавший доктору Питеру Митчеллу, который уже довольно давно был семейным врачом Ларри, сменив на этом посту старого доктора Брингера. «Додж» был припаркован к главной лестнице. Внезапно Ларри прошиб холодный пот. Перескакивая сразу через две ступеньки, он буквально влетел в дом. В холле никого не оказалось, и никто не ответил на его оклик. Но вдруг, преодолевая вторую лестницу, он услышал приглушенный рокот голосов, а затем тоненький крик, пронзивший его, словно ножом. Двери всех комнат, кроме комнаты его матери, были распахнуты настежь — из них не доносилось ни звука. Значит, скорбный звук раздался из-за одной закрытой двери… а там что-то случилось. Что-то случилось! Оттуда распространялся неприятный, тошнотворный запах; голоса становились громче и смущеннее, а новый стон прозвучал еще сильнее. Ларри резко остановился на пороге, борясь с искушением стремительно ворваться внутрь: что-то удерживало его, и, пока он пребывал в нерешительности, дверь открылась и из комнаты вышел доктор Митчелл. Его белый халат был запачкан кровью.
— О, привет, Ларри! — воскликнул он. — Да, ты появился в великий час!
Ларри с силой схватил его за руку.
— Что случилось?! — хрипло спросил он.
— О, именно то, чего мы все и ожидали… только мы не думали, что это произойдет так быстро. Поэтому не успели как следует подготовиться, однако все прошло великолепно! А иначе — зачем я здесь?! Скоро тебе можно будет войти. Хотя больше минуты оставаться нельзя. Но и минута — достаточно долго: твоя жена вынесла все, как истинная троянка, и сейчас чувствует себя превосходно. А ребенок прекрасный — крепкий, крупный! — Он открыл заскрипевшую дверь. — Вернулся мистер Винсент. Вы дадите знать, когда ему можно будет войти, а? — обратился доктор к кому-то, кого Ларри не видел, и снова закрыл дверь. — Что ж, мне надо пойти помыть руки и привести себя в порядок. Пока!
И он исчез в направлении ванной. Ларри ждал, и ожидание казалось ему вечностью. Из комнаты вышла Тьюди с огромным тюком постельного белья. Она несла его так, словно старалась скрыть от Ларри кровавые пятна на нем. При этом она широко улыбалась.
— У вас родился самый красивый на свете ребеночек, мистер Ларри, — с гордостью проговорила она. — А какой большой! Через минуточку нянечка разрешит вам войти.
И снова бесконечное ожидание. Наконец дверь открылась опять, и на пороге появилась совершенно незнакомая Ларри женщина, которая остановилась так, будто хотела загородить ему проход. Вид у нее был крайне суровый, а на голове с безукоризненным пробором красовалась не менее безукоризненная белая шапочка. Накрахмаленное платье шуршало при малейшем ее движении. Посмотрев на Ларри суровым, обвиняющим взглядом, она мрачным и строгим голосом произнесла:
— Вообще-то я не могу допустить, чтобы отдыху миссис Винсент что-нибудь помешало. Но она очень ждала вас, и доктор Митчелл, пренебрегая моим советом, потакает ее просьбе, позволяя вам войти. Надеюсь, мне не нужно предупреждать вас, чтобы вы не делали и не говорили чего-нибудь, что может расстроить ее.
— Неужели, черт возьми, вы подумали, что я собираюсь расстроить ее?! — гневно воскликнул Ларри. — Я только хочу…
Странная женщина предупредительно воздела руку вверх.
— Вам не следует повышать голос. Когда женщина пребывает в подобном состоянии, то шум любого происхождения может стать причиной ее расстройства. Я вернусь через пять минут и принесу миссис Винсент еду. А тем временем…
— А тем временем я был бы очень вам благодарен, если бы вы дали мне возможность пройти к моей жене, принимая во внимание то, что она сама просила об этом.
На сей раз он произнес это, не повышая голоса, но что-то в его тоне послышалось такое, что нянька поняла: если она не уйдет с его дороги, он просто собьет ее с ног. И она поспешно отошла в сторону, пропуская Ларри в комнату к жене.
Комната по-прежнему была пропитана смешанным запахом эфира и крови, но чем ближе был Ларри к постели жены, тем меньше он чувствовал этот запах, все больше и больше ощущая аромат чистого постельного белья, чистой шерстяной ткани и еще один, незнакомый ему запах, в котором он не сразу признал единственный в своем роде, уникальный сладостный аромат новорожденного и только что выкупанного младенца. Младенец не лежал у Луизы на руках, как представлялось Ларри; он покоился в старенькой деревянной люльке, стоявшей рядом с кроватью; и, увидев это, Ларри пришел в неописуемый восторг. Но спустя несколько секунд его радость немного померкла, и он подумал, что ему не очень хотелось бы, чтобы ребенок вставал между ним и Луизой. Склонившись над женой, он увидел смертельную бледность ее лица. Но на этом лице сияли огромные глаза, которые были полны любви, когда она посмотрела на него.
— Я боялась, что ты будешь ужасно разочарован, — промолвила она. — Я знаю, как ты хотел мальчика, чтобы назвать его Клайдом. Но я уже люблю маленькую Люси и уверена, что ты обязательно полюбишь ее тоже. Кроме того, на следующий год мы непременно подарим ей братика.
35
Вместо одного года прошло целых три, прежде чем Луиза родила еще одного ребенка. И это снова оказалась девочка.
Первое время Ларри действительно был разочарован, но его разочарование было полностью перечеркнуто заботой о Луизе, и, как она и предсказывала, он очень быстро пал жертвой обаяния маленькой Люси, так же быстро, как когда-то Клайд попал под чары Кэри. Во второй раз все случилось по расписанию, так что причин для тревоги не было; вторая малышка была совсем не такая милая, как первая. После некоторых колебаний и споров решено было назвать ее Эми. В конце концов, у миссис Сердж не было своих детей, а Ларри чувствовал себя обязанным ей за доброту, с которой она относилась к нему, когда он был совсем маленьким; и ему казалось, что он хоть чем-то сможет отплатить славной женщине, назвав дочку ее именем. А кроме этого, его мало что волновало, ибо на сей раз его разочарование было очень глубоким.