– Это какое-то недоразумение! – воскликнула она, прочтя документ. – Отец не мог оставить такое завещание!
Поверенный семьи Лэнсон, мистер Уильям Харрисон, худощавый лысеющий мужчина лет пятидесяти пяти, со свойственной представителям его профессии сдержанностью выдержал паузу, давая клиентке время успокоиться, и произнес тоном, приличествующим случаю:
– Ошибки нет, мисс Лэнсон. Согласно воле вашего покойного отца вплоть до достижения вами гражданского совершеннолетия, то есть двадцати одного года, наследуемый вами основной капитал и ваша доля акций компании «Лэнсон Энтерпрайзис» передаются в доверительное управление мистеру Лукасу Фарсатти.
Слушая витиеватую речь мистера Харрисона, Эмили с трудом сдерживалась, чтобы не дать волю чувствам. От бессильной досады ей хотелось визжать и топать ногами. Шок от услышанного вытеснил даже скорбь по скоропостижно скончавшемуся отцу. Она постаралась взять себя в руки и как можно спокойнее уточнила:
– То есть если я, к примеру, захочу открыть свою фирму, я не смогу воспользоваться капиталом? Я правильно поняла?
– Совершенно верно, – бесстрастно ответил поверенный. – Вы можете снимать ежемесячно…
Он сверился с бумагами и назвал сумму, которой вполне хватило бы для благополучного существования одинокой двадцатилетней девушки с нормальными запросами, но было абсолютно недостаточно для того, что Эмили задумала.
Она вздохнула.
– И что же мне теперь делать?
Лицо мистера Харрисона не утратило профессионально нейтрального выражения.
– Полагаю, если у вас есть какие-то сомнения, вам следует обсудить ваше положение с мистером Фарсатти. Хотя я лично не вижу юридических оснований опротестовывать завещание. Вот если бы мистер Лэнсон отписал мистеру Фарсатти положенное вам наследство, тогда другое дело, но завещание вашего отца в его настоящем виде не ущемляет ваши интересы.
Это вы так думаете, хотелось возразить Эмили, а у меня на этот счет другое мнение! Но она промолчала, снова вздохнула и спросила:
– А Люк… то есть мистер Фарсатти знает о завещании?
– Я свяжусь с ним в самое ближайшее время, кроме того, копия завещания уже послана ему по факсу, а заверенная нотариально копия будет доставлена курьерской почтой. Если желаете, я дам вам знать, когда мне удастся с ним переговорить.
Эмили рассеянно кивнула, поблагодарила поверенного и вышла на улицу. Придя домой, она первым делом попыталась связаться с Люком по телефону. Это оказалось непросто, номеров его итальянских телефонов Эмили не знала, а в офисе «Лэнсон энтерпрайзис» сказали то, что Эмили и без того знала: мистер Фарсатти на Ближнем Востоке и неизвестно когда вернется. И еще добавили, что из этой поездки он планировал возвращаться не в Англию, а в Италию. Эмили попросила секретаршу передать Люку, если он будет звонить, чтобы он позвонил ей домой.
Сидеть в опустевшем доме и ждать, когда Люк вернется или соизволит сам с ней связаться, было невыносимо, поэтому, когда Люк позвонил ей и предложил встретиться на вилле Пинья, Эмили, не раздумывая, согласилась. Слышимость была очень плохой, Эмили даже не расслышала толком, откуда Люк звонит, поэтому о том, чтобы обсудить их общую проблему по телефону, не могло быть и речи. Они договорились, что Эмили вылетит в Геную, где Люк встретит ее в аэропорту.
Закончив короткий разговор с Люком, Эмили позвонила секретарше отца, теперь уже бывшей, та по ее просьбе заказала билет на самолет до Генуи и пообещала сообщить номер рейса на виллу Пинья, чтобы Люк получил эту информацию, как только вернется.
2
– Мы почти приехали, синьорина.
Голос Фредо вернул Эмили из прошлого в настоящее, и она увидела, что автомобиль въехал в открытые ворота и едет по мощеной подъездной дороге. Она выпрямилась на сиденье, достала из сумочки пудреницу и посмотрелась в маленькое зеркальце. Волосы лежат вполне прилично, нос не блестит, вот только под глазами заметны тени, хотя она и попыталась замаскировать их тональным кремом. Но это простительно, учитывая обстоятельства, ставшие причиной ее приезда. Эмили убрала пудреницу и повернулась к окну. Подъездная дорога сделала поворот, и открылся прекрасный вид на виллу Пинья. Эмили с интересом рассматривала старинное здание с арочной галереей по центру и с двумя симметрично расположенными по бокам прямоугольными башенками. Опираясь на свои познания в области истории искусств, которую она изучала в колледже, Эмили решила, что вилла была построена в шестнадцатом веке, но позже здание не раз достраивалось и перестраивалось – более старый камень, из которого была сложена центральная часть, со временем приобрел сероватый оттенок, а более новый смотрелся веселее. Башенки в псевдоготическом стиле, вероятно, были пристроены лет сто назад – совсем недавно, если сравнивать с возрастом виллы.
Объехав большую овальную клумбу, разбитую перед парадным входом на виллу, автомобиль затормозил у широкой каменной лестницы. Из дома вышла пожилая женщина в темном платье и белом переднике. Роза, догадалась Эмили. Люк рассказывал ей об экономке, которая была сначала нянькой, а потом горничной ее матери. После того, как Джулия Дэвенпорт вышла замуж за Анджело Фарсатти и переехала к мужу в Италию, Роза не захотела расставаться со своей любимицей и поехала вместе с ней. Впоследствии она вышла замуж за Фредо, шофера Анджело, и осталась в Италии навсегда. Роза с улыбкой заторопилась к машине. Фредо вышел из машины и распахнул дверцу перед Эмили. Она вышла и остановилась в нерешительности.
Роза сделала старомодный реверанс и тепло улыбнулась.
– Добро пожаловать на виллу Пинья, мисс Лэнсон! Проходите, Фредо принесет ваши вещи.
Фредо тем временем достал из багажника вещи Эмили и занес их в вестибюль.
Следуя за экономкой, Эмили поднялась по широкой пологой лестнице и вошла в парадный вестибюль. Широкие каменные плиты пола и сводчатый потолок, по-видимому, сохранились со времени постройки виллы. Роза стала объяснять, где находится столовая и как до нее дойти. Слушая ее, Эмили одновременно с интересом разглядывала старинные гобелены на охотничьи сюжеты, украшавшие темные, обшитые деревом стены.
Из вестибюля они поднялись по широкой винтовой лестнице на второй этаж и оказались в холле, от которого в две стороны отходили коридоры. Роза повела Эмили в южное крыло.
После темного коридора, обшитого дубовыми панелями, комната, в которую ее привела Роза, поразила Эмили обилием света и воздуха. Прямо напротив двери находилось большое окно с видом на парк и застекленная дверь на балкон. Эмили огляделась. Над отделкой комнаты явно потрудился талантливый декоратор, которому удалось создать интерьер женственный, но совершенно лишенный приторной слащавости. В убранстве спальни преобладали бежевые тона разных оттенков, стены были обиты светло-бежевой тканью в мелкий желтый и розовый цветочек. Большая кровать с пологом, туалетный столик, комод, гардероб и кресла с обивкой из такой же ткани, как и обивка стен, были явно старинными, но кто-то проявил фантазию и потрудился, чтобы придать им более современный вид. Эмили предполагала, что первоначально дерево на них было таким же темным, как в вестибюле и на стенах коридора, но их заново выкрасили матовой краской цвета слоновой кости. При спальне имелась отдельная ванная.
Очень милая комната, подумала Эмили, но подозрительно смахивает на детскую. Хорошо еще, что обои в цветочек, а не с рисунком из каких-нибудь мишек или бабочек. Неужели Люк по-прежнему считает меня ребенком? Это в двадцать-то лет? Или он просто предоставил мне ту комнату, которая была свободна и подготовлена для жилья?
Фредо внес ее вещи и удалился.
– Если хотите, можете посидеть на балконе, а я пока распакую ваш багаж, – предложила Роза, – Ужин у нас обычно в семь.
– Спасибо, Роза, пожалуй, я лучше разберу вещи сама.
Эмили отказалась от помощи главным образом потому, что ей хотелось побыть одной и освоиться. Кроме того, теперь, когда Эмили приехала на виллу, она почему-то заволновалась и ее вдруг стали одолевать сомнения, правильно ли она поступила, согласившись сюда приехать. Она надеялась, что, если займет чем-то руки, это поможет ей успокоиться.