— Что все это значит?
— Это соседский мальчишка.
— Значит, у соседей есть ребенок?
— До сегодняшнего дня я сам об этом не знал.
— А откуда у него твой личный номер?
— Я ему сказал. Когда мы разговаривали с ним через окно. Я диктовал, а он набирал. Потом я ему объяснил, как пользоваться повторным набором номера.
Кэхилл пялился на меня с минуту. Годков ему поменьше, чем мне, да и мне самому-то было тогда всего двадцать пять. Прическа у Кэхилла такая: сверху волосы длинные, а по бокам пробрито. Сегодня у него на макушке торчал уродливый вихор. Наверное, спал плохо, ворочался с боку на бок и встал не с той ноги.
— Зачем? — спрашивает.
— Блин, Кэхилл, я и сам не знаю. Что тут такого? Бедняга предоставлен самому себе. Со скуки звонит посторонним людям. Уж лучше я буду для него таким вот чужаком, с кем можно поболтать о том о сем.
У Кэхилла в башке имеется обширная картотека моих эксцентричных и безрассудных поступков. Сейчас она, несомненно, пополнилась. То-то он вдруг затих.
В десять часов вечера телефонный дребезг вырвал меня из дремоты. Обычно я не ложусь так рано, но накануне я спал не больше двух часов. Впрочем, это долгая история.
Первым делом я подумал, что звонит Барб, уж очень мне этого хотелось. Но я не исключал, что это Леонард. Это был бы уже пятый звонок за сегодняшний день.
Звонила девушка. Девчонка. Постарше Леонарда, конечно, но еще соплюха.
— Кто это? — спрашивает.
— Нет, — говорю. — Так не пойдет. Не я вам звоню, а вы мне. Скажите лучше, кто вы?
Терпеть не могу, когда люди так себя ведут. Вежливыми надо быть, когда говорите по телефону, вот что.
— Почему вам звонил мой сын? Я нажала на кнопку повторного набора посмотреть, с кем он разговаривал. Кто вы такой, черт вас побери?
— Я ваш сосед.
Тон мой слегка смягчился. Сам собой. Просто я обрадовался, что у ребенка и впрямь имеется отважная и строгая мама, готовая постоять за сына.
Я сказал:
— Если вы сейчас в задней комнате, то я могу поднять жалюзи и мы увидим друг друга. За телефонным разговором.
Спальня у меня на верхнем этаже собственного дома. Почти весь нижний этаж принесен в жертву бизнесу.
— С чего это он вам позвонил?
— Я дал ему свой номер. А то он звонил совсем чужим людям.
— Он им то и дело звонит. И вы тоже чужой. Для меня. — Тон у нее был по-прежнему суровый.
— Меня зовут Митч. Правда, люди иногда называют меня Док.
— Почему это? Вы доктор?
— Нет. Это просто шутка. Мои инициалы М. Д.[1]
Никакой реакции.
— Такой вот юмор.
— Не дошло.
Я вытянулся на кровати, чтобы поднять жалюзи, и чуть не свалился на пол. Ну поднять-то я их поднял. Очень уж она меня заинтересовала. Голосок совсем девчоночий. Лет пятнадцать-шестнадцать. Хотя, может быть, она взрослая, просто голос детский. Неплохо бы поглядеть на собеседницу.
Только кроме света за шторами я ничего не узрел.
— Знаете что, — говорю, — эта женщина, у которой вы снимаете квартиру… Думаете, она присматривает за ним, когда вас нет дома? Ничего подобного.
Ждать пришлось долго. Телефон молчал. Наконец послышался какой-то негромкий звук. Не то вздох, не то всхлип, я не разобрал.
— Уж и не знаю, что делать, — говорит. — Мне ведь надо работать.
— Как вас зовут? Леонард мне сказал, только что-то не могу вспомнить.
Барб всегда говорила, что бродяжки ко мне так и льнут. Ее бы на мое место. Но она далеко. Если бы она появлялась почаще, мне, наверное, было бы не до бродяжек. А так… сама бы послушала. Каждому, как говорится, свое.
— Перл.
— Перл, а дальше?
— Перл-не-ваше-дело. Хватит с вас и имени.
— Почему бы вам не подкинуть ребенка сюда, когда уходите из дома?
— Ну конечно. Оставить мальчика с вами. Замечательно. И откуда мне знать, что вы не педофил?
— Просто я… не педофил.
— Хороший ответ, — говорит. — Подайтесь в политику.
— Послушайте, я ведь тут не один. Нас как минимум четверо. Весь день напролет. Мы здесь работаем. Компьютерные программы, веб-дизайн, всякое такое. Он ни с кем не останется один на один. Ему здесь будет безопаснее, уж поверьте. А то он у вас однажды из окна вывалится.
Ответа я так и не дождался. Молчание и молчание.
Трубку она положила неслышно. Только когда раздались короткие гудки, я понял, что жду напрасно.
На следующее утро в двадцать минут десятого в нашу дверь постучали. Все мы на тот момент были по уши в работе. Ну, не совсем все. Ханна, Кэхилл и я. Мистер Графф еще не почтили нас своим присутствием. Да и когда Графф появлялся на рабочем месте раньше десяти? Вот уж кого надо уволить в первую голову. Только вот с экспресс-почтой опростоволосилась Ханна, а не он. А ее выгонять нельзя, ибо для нее я — свет в окошке. Сломаешь человеку жизнь, и все.