– Боже! – внезапно вскакиваю я, прикрывая рот руками.
Майк ещё не ушёл. Он тут же вбегает в комнату с озабоченным выражением лица.
– Что случилось? – спрашивает он озадачено.
Я тыкаю пальцем в сторону Кристофа.
– Кажется, я видела, как он только что пошевелился.
– Не может быть, – Майк подходит ко мне, пытаясь разглядеть хоть какое-то подтверждение моим словам.
Шок немного спадает и тут до меня доходит:
– В смысле, не может быть? – Я слабо тыкаю его в грудь. – Я тебе покажу «не может быть».
Майк поднимает обе ладони.
– Я не это хотел сказать.
Прищуриваюсь, внимательно гляжу на менеджера.
– Ну смотрит мне, – говорю я наконец.
– Боже! – теперь кричит уже Майк. Он таращится на Кристофа так, словно тот ожил. По сути… так оно и есть. Если, конечно, у нас не коллективный приступ галлюцинаций.
– Я же говорила! – поняв, чего так испугался мужчина, говорю я. – Я же говорила! – радостно повторяю, глядя на Кристофа, в надежде, что вот-вот увижу новое движение.
Глава 30.
Кристоф.
– Дорогой, ты где? – слышится из спальни.
Я начинаю суетиться. Пытаюсь оттереть лоб от крови. Но ничего не выходит. Слышу, как открывается дверь в спальню, осматриваюсь и стремительно добегаю до ванной. Ныряю внутрь и закрываюсь. Подхожу к зеркалу, опираюсь о раковину и выдыхаю. Смотрю на своё отражение.
Вся голова в крови.
Да что же это такое? Волосы снова мокрые, в свете лампы отражается красноватый оттенок. В одном нижнем белье иду в душ. Может и на этот раз поможет тоже. Включаю воду и закрываю глаза. Стою так некоторое время, пытаюсь расслабиться. Вокруг – ничего. Только успокаивающее журчание воды. Вода успокаивает на столько, что я уже даже не воспринимаю Эвелину в своей постели как нечто необычное. Да, так и должно быть. Мы счастливы вместе и глупо это отрицать. Я не хочу думать, откуда эти сомнения. Я хочу просто быть счастливым. Когда-то мне для этого был нужен алкоголь. Но не теперь. Теперь, когда рядом со мной такая женщина, мне не нужно ничего. Ничего, кроме её присутствия, чтобы чувствовать себя счастливым.
Спустя некоторое время чувствую нежные прикосновения чьих-то рук. Я не оборачиваюсь. Знаю, кто это. Тоненькие женские кисти скользят по бокам, обхватывая меня в районе пресса. Поднимаются к груди. Я чувствую, как она прижимается ко мне. Чувствую каждый миллиметр её идеального тела. Её гладкую кожу. Оборачиваюсь не открывая глаза. Вдыхаю её запах. Такой чистый, мягкий…
– Боже! – слышу внезапный крик.
Машинально открываю веки. Смотрю на неё. Она улыбается. Обнимает меня, тянется к губам. Снова закрываю глаза и целую её. Мягкие, сладкие губы касаются моих. В это мире больше нет никого, кроме нас.
Чувствую, как её губы расползаются в улыбке, она отстраняется. Открываю глаза. Смотрю в сияющие первозданным блеском глаза, смотрю на её милую улыбку. Не могу отвести взгляд. Хочу смотреть на неё вечно.
– Всё будет хорошо, – шепчет она.
И я доверяюсь ей. Снова закрываю глаза и полностью отдаюсь в её власть.
– Боже! – раздаётся очередной крик. Но это даже не Эвелина. Голос мужской. Пытаюсь понять, чем именно. И понимаю, что это Майк. Но как? Он что, пробрался в мою ванную? Вот ведь извращенец.
Раскрыв глаза, смотрю через стекло. Но там никого. Ванная пуста. Смотрю на Эвелину.
– Я же говорила! – непонятно чему радуется она. – Я же говорила! – повторяет снова, отходя назад.
Поднимаю руку, тянусь к ней. Но она продолжает отстраняться. Она улыбается.
Улыбается…
Она…
Улыбается…
Веки такие тяжёлые. Голова… Боже… Голова просто раскалывается. Только что ведь всё было нормально. Какого хрена?
Не успеваю сообразить, что к чему, как слышу резкий визг. Женский визг.
– Боже! Неужели! Неужели он очнулся?!
Пытаюсь настроить дыхание. Дышать так же трудно, как и пытаться что-то сообразить. Веки поднимаются. Яркий свет бьёт по глазам. Когда же глаза привыкают, начинаю осматриваться. Где я – понять трудно. Но, как только я поворачиваю голову чуть влево и вижу Майка и Эвелину, как мне тут же становится спокойнее.
Губы сами по себе растягиваются в довольной улыбке. Пытаюсь поднять руку, тянусь к Эвелине и говорю:
– Дорогая, всё будет хорошо. Ты сказала. Я знаю.
Эвелина меняется. Радость сменяет удивление. Нет, не удивление – непонимание. Она мотает головой, подходя ближе. Присаживается рядом и спрашивает:
– Кристоф, – говорит она, – конечно всё будет хорошо.