– Кристоф, между вами действительно что-то есть?
Продюсер смотрит на нас. Глаза раскрыты на полную. Губы поджаты. Он поднимает руку и начинает отмахивать кистью возле горла, требуя прекратить съёмку. Оператор выглядывает из-за камеры и отрицательно мотает головой. Несколько секунд двое перекидываются жестами, пытаясь объясниться друг перед другом.
– Кхм… – откашливается Кристоф и снова поднимает бутылку. Он делает несколько жадных глотков, разминает шею и ставит воду на стол. – Вам так хочется, чтобы между нами что-то было? – наконец звучит совершенно незапланированный ответ. Потому что я-то прекрасно слышу, что говорит суфлёр. Он у всех один. Все актёры слышат, что как он ответ он диктует Кристофу. Он говорит: «Между нами никаких отношений, кроме рабочих! Слышишь! Никаких, кроме рабочих!» Но, кажется, у Ламбера свой план.
– Послушайте, я никогда не встречал женщину, прекраснее Эвелины. – он смотрит на меня и продолжает говорить. – Но как бы я этого не хотел, боюсь, я её не достоин.
От такого пристального взгляда, голова дёргается сама по себе. Я не в силах её контролировать. Какое-то странное чувство…
– Но знаете, что… – говорит Ламбер, возвращаясь к залу. – Несколько недель я думал, как бы мне поступить. По условиям контракта, я не могу иметь отношений с коллегами до самого завершения всех мероприятий, связанных с производством и пост-продакшеном фильма. Но производственный и рекламный процесс вот-вот закончится, это наша последняя пресс-конференция. После неё условия контракта будут выполнены, а мы будем вольны делать, что хотим. Поэтому единственный вопрос, который тревожил меня эти несколько недель, стоит ли мне вообще портить жизнь этой девушке своим присутствием в ней?
Он снова смотрит на меня. Не просто смотрит – любуется. Улыбается. Но не так, как раньше. Нет, это уже не та злобная ухмылка. Это обычная, приятная улыбка.
Он чуть приподнимается со стула. Я пытаюсь понять, что он задумал, следя за каждым его движением. Кристоф лезет в карман, вынимает оттуда какой-то небольшой синий футлярчик, отодвигает стул и останавливается передо мной. Я окончательно теряюсь. Смотрю на него снизу-вверх. Он всё ещё улыбается. Довольный, словно ребёнок. И вдруг происходит то, чего не могла ожидать не то что я – этого не мог ожидать никто…
Ламбер опускается на колено и протягивает футлярчик. Тут-то я и понимаю всю трагичность ситуации. «Если это не шутка, – думаю я, – то мне конец». Трагичность в том, что он просто не оставляет мне выбора. Что называется – доприставалась. Самой же хотелось конкретики, Эвелина! Вот и получай теперь.
Кристоф тянется к коробочке второй рукой, чтобы открыть ту. Я зажмуриваюсь, прикрываю глаза ладонями и молюсь, чтобы там был таракан. Или, хотя бы, что-то… что-то, кроме долбаного обручального кольца!
– Эвелина, – произносит Кристоф.
Я вздрагиваю. Понимаю, что всё же нужно посмотреть. Убираю руки. Приоткрываю один глаз. И тут же закрываю… Потому что вижу… Вижу, что это действительно самое настоящее обручальное кольцо.
Глава 36.
Кристоф.
Я стою на колене, наблюдая за реакцией Эвелины. Она закрыла глаза. Не хочет смотреть. Что ж… Того стоило ожидать… Только почему-то, когда я планировал весь этот фарс, даже не подумал, что смогу так опозориться. Что называется, пошёл ва-банк и не оставил путей для отступления. Даже не думал, что она откажет.
Долго стоять не приходится. Совсем скоро ко мне подбегает охрана и тут же окружает с двух сторон. Они тянут ко мне свои лапы, пытаются поднять. Я встаю сам, стараясь отстраниться от назойливых здоровяков. Вспышки фотокамер слепят. Папарацци пробились к сцене и стараются уловить каждое движение. Им даже не нужна видеосъёмка – они тычут на свои кнопки так быстро, что успевают делать сделать двадцать пять кадров в секунду без помощи функции видеофиксации.
Наконец поднимаюсь, поправляю одежду, заталкиваю коробчонку с кольцом в карман и всё ещё жду какой-нибудь реакции от Эвелины. Какой-нибудь положительной, а не вот этого вот.
Она открывает глаза, осматривается. Прикрывается от вспышек, ищет кого-то за кулисами. Я оборачиваюсь и вижу Майка. Ах… Понятно, кого ты искала. Вечного помощника. Предателя…
Охранники хватают меня под руки. Пытаюсь вырваться, сопротивляюсь, но попытки не приводят ни к чему. Очень быстро меня уводят со сцены. Как только мы скрываемся от вспышек вездесущих папарацци, меня отпускают. Я отряхиваюсь. Нервничаю. Никому не нравится, когда кто-то пытается увести тебя насильно. Хочу обматерить эти грёбаных охранников, но сдерживаюсь.