взрослый для тебя, но я не могу остановиться. Я так чертовски сильно хочу быть внутри
тебя. Мне кажется, я скоро взорвусь.
Неужели мечты и правда, могут стать реальностью? Спросила я себя. Тогда и
там для меня они осуществились. Это было именно то, что он говорил мне в моих мечтах,
за исключением слишком взрослый для тебя, черт. Мне никогда не нравились парни моего
возраста, и теперь я знала, почему. Я ждала, чтобы мужчина, вроде Льюиса, нашел меня. Я
хотела от него больше, чем одной ночи, но я была словно не в своей тарелке. Я заставила
себя сказать:
- Льюис, прости. Я никогда не делала этого раньше, - тихо прошептала я в его шею.
- Я начал догадываться об этом, маленькая девочка, - сказал он, целуя мои
распухшие губы.
Стоп, что? Как он узнал, что я никогда раньше не развлекалась с малознакомыми
парнями на подземной парковке? О, Боже, неужели я плохо целуюсь? Неужели я все делаю
не так?
Должно быть, он заметил мой взволнованной, паникующий взгляд, потому что он
взял мое лицо в свои руки и добавил:
- Детка, я думаю, ты потрясающая. Я даже не знал, что такие женщины как ты
существуют. Я никогда так ничего не хотел, как я хочу тебя прямо сейчас. И я собираюсь
уйти отсюда со стояком в штанах, как возбужденный подросток, - он поцеловал меня и
затем посмотрел своим чарующим, пристальным взглядом. – У тебя такие большие
голубые чистые глаза, что я медленно тону, каждый раз, когда смотрю в них. Твои губы и
эти чертовы сиськи для меня как крептонит.
С озорной улыбкой на губах, он спустил мой топ вниз по моим рукам, запустил
свой указательный палец в чашку моего лифчика и выпустил наружу мои напряженные
соски. Он прижал меня спиной к рулю и опустил голову, все еще не прерывая зрительный
контакт. Он взял в рот мой налитый сосок и обхватил его своими губами. Я чувствовала
эти губы каждый раз, когда мечтала о нашем сексе. Он простонал в знак одобрения и
начал посасывать. Он закрыл глаза и сказал:
- Эм, ты такая сладкая на вкус. Я мог бы не отрываться от этих сисек всю ночь.
Я сжала свои бедра сильнее, чтобы получить такое необходимое мне облегчение.
Это заставило Льюиса подпрыгнуть. Я не могла прекратить стонать и запустила пальцы в
его уже спутанные волосы. После того, как его язык прошелся по каждому дюйму моей
груди, Льюис сжали их вместе, и уткнулся своим лицом между моих возбужденных
грудей. Он начал делать глубокие вздохи, как будто пытался сделать ингаляцию моей
грудью. Затем он прорычал:
- Однажды я собираюсь трахнуть эти большие сиськи и потом кончить на них.
После этих слов я почувствовала, что начала кончать у него на коленях. Оргазм
прошел сквозь все мое тело и отправил меня в другую вселенную. Сейчас я парила где-то
в космосе. Мое тело все еще вздрагивало, и я могла слышать свой голос где-то далеко,
бесстыдно выкрикивающий имя Льюиса снова и снова. Он посасывал и слегка кусал мои
соски, в то время как я все еще сквозь стоны произносила его имя. Я слышала, как он
подбадривал меня:
- Блять, да, детка, кончай для меня.
Наконец, я тяжело опустилась обратно на землю из вселенной своего оргазма,
несколько минут спустя. Я открыла глаза, полностью опустошенная тем, что только что
случилось. Я никогда не испытывала оргазм в присутствии кого-то, кроме себя. Я увидела
Льюиса с широкой улыбкой на лице, будто он только что нашел волшебные бобы
[английская народная сказка о мальчике, который нашел волшебные бобы, которые
вырастали до неба – прим. переводчика].
- Я изменю свою специальность для тебя, Эмили Маркус. Теперь моя новая работа
будет заключаться в том, чтобы заставлять тебя кончать…целыми…днями. Я должен
видеть твое красивое лицо сразу после секса так часто, как ты мне позволишь.
Кем я была? Что случилось со скромницей, которая не путалась с идеальными
незнакомцами, пусть даже и такими потрясными, на неизвестной подземной парковке? На
выпускном я не позволила Дэвиду Стэйнбергу даже прикоснуться к своей груди, когда он
пытался меня поцеловать. Родители вряд ли гордились бы той проституткой, которой
стала их дочь. Но если честно, те чувства, что я испытывала с этим мужчиной, не
ощущались неправильными или грязными. Льюис Бруэл ощущался правильным; как
потерянная часть моей жизни.
Когда спала последняя пелена, я поняла, что приближается полночь, и мне