Его даже не тянуло на других женщин. Герасим сильно изменился, как внутренне, так и внешне. Похудел. Стал ещё более закрытым. Ему, по сути закоренелому одиночке, всегда было трудно открыться и впустить кого-то в свою жизнь. Люба преодолела этот барьер. Залезла под кожу. Забралась в самую сердцевину. Перед ней Гера стал открытым и уязвимым, словно новорождённый младенец, но подобная слабость имела драматичные последствия. Безответность чувств ухудшила его склонность к скрытности и необщительности. Друзья пытались спровоцировать его на разговор, но Павлов со свойственным ему природным упрямством молчал, не желая бередить незажившую рану.
По дороге домой Гера задумался о том, что ему необходимо выходить из затянувшегося жизненного ступора. Нужно заставить себя хоть как-то расшевелиться. Только внутренней искры не было. Она будто бы потухла. Сама жажда жизни исчезла. Осталась лишь промёрзлая пустота. Так не могло продолжаться. Павлов объективно не мог осознать степень осложнений в силу личной причастности к проблеме, но отчётливо понимал, что его жизнь направилась по неправильному руслу. Что-то внутри него находилось на грани надлома, и если это душевное увечье сейчас не излечить, то позже будет гораздо хуже.
На обдумывание плана по преодолению приобретённого синдрома безразличия ушло не так много времени. План был полностью сформирован уже к тому моменту, как он припарковал машину возле подъезда своего дома. Идея была проста и гениальна — ему нужно вернуть Любу! И плевать Герасим хотел на то, что она просила держаться подальше, дать ей время и ждать. Гера устал ждать. Ему необходима его маленькая потеряшка! Если понадобится, Павлов выкрадет Любаву. И мнения её не спросит!
Принятое решение разожгло потухшую было внутреннюю искру, даря надежду. Окрыляя. Он найдёт Любу и заставит выбрать его, а не облизанного актёришку! Замысел вдохновил Геру и буквально заставил взлететь вверх по лестнице. Он определил свою цель и был готов к ней идти, преодолевая любые препятствия. Вот только оказалось, что сама цель находится гораздо ближе, чем думалось нашему герою. Она ждала Герасима. Восседала на верхней ступеньке около двери в квартиру. Одетая в светлую спортивную курточку и синие джинсы, Любовь сидела прямо на бетоне. На коленках у неё примостился чёрный щенок, а рядом стояла небольшая спортивная сумка.
Увидев Павлова, девушка вскочила на ноги. Она не произнесла ни слова. Только калейдоскоп эмоций, промелькнувший на красивом личике, выдал её волнение. Гера тоже молчал. Просто не мог поверить в то, что она находится здесь. Совсем рядом. Только руку протяни. На несколько минут воцарилась полнейшая тишина. Они впитывали в себя малейшие детали и чёрточки друг друга. Смотрели. Пожирали глазами. Тонкая, эфемерная нить протянулась между ними, пока ещё слишком хрупкая, но вполне ощутимая.
Странно интимный момент нарушило бесцеремонное собачье тявканье. Щенок выразил своё недовольство тому факту, что его ушам не уделялось должное внимание. Лай развеял туманное ощущение невероятности происходящего и вернул чувство реальности обоим.
— Ты слишком много работаешь, — первой нарушила молчание Люба.
— Мне теперь незачем возвращаться домой пораньше, — пожав плечами, ответил Герасим.
Павлов смотрел ей прямо в глаза, пытался отыскать в голубых омутах причину появления девушки здесь. Люба не отвела взгляда. Наоборот, она будто купалась в его внимании. Оба очень соскучились друг по дружке, но между ними пока ещё стояла недосказанность. Именно она мешала им по-настоящему воссоединиться.
— Пустишь? — спросила Любовь, головой кивнув в сторону квартиры.
— Конечно, — спохватился Павлов.
Лестничная площадка — не лучшее место для разговоров. Гере многое необходимо было сказать. Любе, судя по всему, тоже. Мужчина молча поднялся на этаж и открыл дверь. Пропустил девушку в квартиру, зашёл сам. Действовал он на автопилоте. В душе радость смешалась с опасениями и противоречивыми желаниями. Хотелось прижать девушку к себе и зацеловать до смерти, чтобы уж наверняка от него никуда не делась. Просто притянуть её в свои объятия и целовать, целовать до потери пульса. Мысли разлетелись в разные стороны. Слишком многое хотел поведать ей Павлов. Слишком многим стремился поделиться. К тому же присутствие рядом Игнатовой всегда лишало Герасима способности думать разумно.