— Где вы были? — Люба вышла к ним навстречу.
Она снова надела его рубашку. Поразительно, но его вещи на ней смотрелись намного лучше, чем на их законном хозяине.
— Ходили в магазин, — ответил Гера, разуваясь и ставя пакеты на пол. — Содержание собаки ныне недешевое удовольствие.
Люба хихикнула и нагнулась, чтобы погладить Муму. Животинка радостно скакала на месте, пытаясь запрыгнуть к ней на руки.
— Чем это так вкусно пахнет? — поинтересовался Павлов, сняв куртку. — Я удивлён, что ты смогла откопать что-то съедобное в моём холодильнике.
— Яйца были, — пожала плечами Игнатова, — молоко тоже. Муку у соседей одолжила, благо они у тебя адекватные и приветливые. Так что будешь сейчас блинчики кушать. Только руки для начала вымой, а потом и за стол можешь садиться!
И улизнула на кухню. Герасим остался стоять посреди коридора. В голове вертелись вопросы, которые он хотел задать Любе. Ситуация с её возвращением так и осталась не до конца раскрытой. Тем не менее, Гера выполнил распоряжение Игнатовой и помыл руки. Выйдя из ванной, мужчина застал прекраснейшую картину. Любовь, нагнувшись, насыпала корм в миску, демонстрируя свою попку во всей красе. Рубашка естественно задралась, и Павлову были отлично видны бирюзовые трусики. Он тяжело сглотнул. Кровь моментально устремилась вниз, возбуждая определённую часть тела и приводя её в полную готовность для следующего раунда постельных игр. Хотя почему постельных? Герасим, прищурившись, примерился к столу. Если посадить Любу на него, то он будет иметь отличный доступ для совершения своего чёрного дела. Гера представил блондинку в распахнутой рубашке, сидящей на столе и раздвинувшей свои идеальные ножки…
Павлов увлёкся своей фантазией и не сразу заметил, что главная героиня его мечтаний уже разогнулась и подозрительно на него смотрит, уперев руки в бока.
— Сначала завтрак, — строго проговорила она.
— Я же ничего…
— У тебя всё на лице написано, сексуальный маньяк, — перебила его Люба. — Ты же меня всю ночь трахал! Неужели мало?
— Что-то не заметил, чтобы ты была против, — промурлыкал Гера, садясь за стол, где уже его поджидал самый любимый напиток — кофе.
— Я и сейчас не против, — отозвалась девушка, смахнув с плеча волосы и тоже усаживаясь за стол, — только кушать тоже необходимо, а то умрём от истощения. Причём оба. Кто о Муму заботиться будет?
— Значит, ты заботишься о Муму? — спросил Гера, уминая вкусный блинчик.
— Мы должны заботиться о тех, кого приручили, — по-философски протянула она.
Некоторое время они молча ели. Павлов раздумывал над тем, как поаккуратнее задать интересующие его вопросы. Он не хотел начинать день с ругани, ведь неизвестно, как Люба отнесётся к расспросам. В официальных отношениях они не состояли, но это не мешало Герасиму испытывать по отношению к ней собственнические чувства. Он задумчиво наблюдал за Муму, которая поглощала свою порцию корма, при этом и сам не забывал подкладывать себе в рот блинчики.
— Спрашивай уже, — разрешила его дилемму Люба. Она явно заметила неуверенность Павлова.
— Почему ты так долго? — задал Гера вопрос, волновавший его больше всего. Мужчина мучился, не понимая, отчего она сразу не приехала к нему.
Любовь слабо улыбнулась, чуть привстала, потянувшись через стол, чмокнула Герасима в губы, но сразу же отстранилась, не давая возможности ему продолжить начатое.
— Ну, во-первых, мне нужно было вспомнить, кто я, — ответила блондинка. — Первые обрывки памяти меня посетили ещё в этой квартире, когда Надежда и Коля пришли за мной.
От Геры не укрылось, что Люба называет свою мать по имени.
— И были они отнюдь не радостными, — тем временем продолжила свои объяснения девушка. — Когда память полностью восстановилась, мне пришлось предпринять ряд действий по обеспечению своей финансовой безопасности. Нужно было защитить себя и брата. Тут мы переходим ко второму пункту. Моя мать — своеобразный человек. Надя любит упиваться своей значимостью и не терпит конкуренции. Папа очень любил её, но прекрасно сознавал все недостатки. Когда на свет появилась я, то стала для матери конкуренткой за внимание отца. Папа никогда не скрывал своей отеческой любви, оберегал меня. Чем больше Надя пыталась меня притеснять или игнорировать, тем сильнее отец меня защищал. Это её бесило, ведь до моего рождения он всегда ставил интересы матери выше остальных. Разногласия сильно подорвали отношения родителей. Надя не ушла от отца только лишь потому, что полностью зависела от него финансово. Всё это мой папа прекрасно понимал, поэтому и оставил всё своё имущество мне. Вот только младшего брата он не успел внести в завещание.