Кровь.
Заметив озабоченный взгляд подруги, миссис Фелан бледно улыбнулась:
– Как видишь, не готова принимать посетителей. Но ты одна из немногих, при ком не обязательно поддерживать безупречный внешний вид. – Она вспомнила о переднике, поспешно сняла и сложила. – Спасибо за корзинку. Я уже велела дворецкому налить бокал сливового бренди и отнести леди Фелан. Она давно не встает с постели.
– Тоже заболела? – испуганно уточнила Беатрикс, как только Одри села рядом.
Та покачала головой:
– Убита горем.
– А… твой муж?
– Умирает, – просто ответила Одри. – Обратного пути уже нет. Доктора сказали, что осталось несколько дней.
Беатрикс хотела взять ее за руку, пожалеть, как жалела своих питомцев, однако Одри сморщилась и подняла ладони, словно хотела защититься.
– Нет-нет, не прикасайся. Я могу рассыпаться, а нужно оставаться сильной и поддерживать Джона. Лучше давай немного поговорим; в моем распоряжении всего несколько минут.
Беатрикс послушно сложила руки на коленях.
– Позволь чем-нибудь помочь, – тихо попросила она. Давай я посижу с мистером Феланом, а ты отдохнешь хотя бы часок.
Одри снова слабо улыбнулась:
– Спасибо, милая, не могу никого к нему пустить. Это мое место.
– А что, если подняться к леди Фелан?
Одри потерла глаза.
– Ты добра, как всегда. И все же не стоит, вряд ли ей сейчас нужна компания. – Она вздохнула. – Кажется, свекровь с радостью умерла бы, лишь бы не оставаться без сына.
– Но ведь у нее есть еще один.
– Кристофера она не любит. Вся материнская нежность досталась Джону.
Беатрикс задумчиво посмотрела на большие напольные часы с маятником: они громко, неодобрительно тикали и, казалось, недоверчиво качали головой.
– Этого не может быть, – наконец произнесла она.
– Тем не менее это так, – с грустной улыбкой возразила Одри. – Некоторые люди наделены бесконечным запасом любви – например, вся ваша семья. А у других ресурсы ограничены. Любовь леди Фелан закончилась: чувств хватило только на мужа и Джона. – Она устало пожала плечами. – Но сейчас совсем не важно, любит ли свекровь Кристофера или нет. Теперь уже ничто не имеет значения.
Беатрикс опустила руку в карман и достала письмо.
– Это для капитана Фелана, – пояснила она. – От Пруденс.
С непроницаемым выражением лица Одри взяла конверт.
– Спасибо. Отправлю вместе с сообщением о состоянии Джона. Бедный Кристофер… он так далеко.
Беатрикс задумалась, не лучше ли забрать письмо обратно. Сейчас не время говорить о расставании. Но с другой стороны, может быть, в тени огромной утраты маленькая боль пройдет незамеченной?
Одри внимательно посмотрела на подругу.
– Ты собираешься ему сказать? – негромко спросила она.
Беатрикс с подозрением прищурилась.
– О чем?
Вопрос был встречен раздраженным вздохом.
– Я не дурочка, Беа. Пруденс сейчас в Лондоне, занята балами, приемами и прочими светскими глупостями. Она никак не могла написать это письмо.
Беатрикс почувствовала, что неудержимо краснеет, а потом так же неудержимо бледнеет.
– Она отдала письмо перед отъездом.
– Как свидетельство преданности Кристоферу? – Одри презрительно усмехнулась. – Видишь ли, во время нашей последней встречи мисс Мерсер даже не удосужилась спросить о давнем знакомом. И с какой стати, интересно, письма всегда передаешь ты? – Она бросила на подругу нежный и в то же время насмешливый взгляд. – Судя по тому, что Кристофер пишет нам с Джоном, он по уши влюбился в Пруденс – благодаря ее необыкновенным посланиям. И если в итоге эта пустоголовая кокетка окажется моей родственницей, виновата будешь ты!
Подбородок Беатрикс задрожал, а глаза предательски заблестели. Одри крепко сжала безвольную руку.
– Зная тебя, невозможно сомневаться в благих намерениях. Вот только слабо верится, что результат окажется положительным. – Она печально вздохнула. – Прости, мне необходимо вернуться к Джону.
Направляясь в холл, Беатрикс внезапно подумала, что пройдет еще несколько дней и подруге придется пережить смерть любимого мужа.
– Одри, – неуверенно окликнула она. – Как бы мне хотелось принять хотя бы часть твоей боли!
Миссис Фелан остановилась и обернулась, не в силах сдержать чувств.
– Спасибо. Мало кто способен искренне разделить горечь потери.
Через два дня в Рамзи-Хаус пришло известие о кончине Джона. Мистер Фелан умер ночью. Исполненное сочувствия семейство пыталось решить, как лучше помочь осиротевшим женщинам. По правилам хозяину дома следовало нанести визит и предложить свои услуги, однако Лео в это время находился в Лондоне, на внеочередном заседании парламента. Бурные дебаты разгорелись относительно некомпетентности и равнодушия, в результате которых британские войска в Крыму скверно снабжались и не получали должной поддержки.
В результате было решено, что к Феланам отправится Меррипен, муж Уин. Никто не надеялся, что его примут, поскольку мать и вдова вряд ли могли найти силы для разговоров, пусть и сочувственных. Но главная миссия посланника заключалась в доставке письма с выражением соболезнования и предложением любой необходимой помощи.
– Меррипен, – неуверенно обратилась Беатрикс, – можно попросить тебя передать Одри искреннее сочувствие и спросить, не требуется ли мое участие в организации похорон? А может быть, ей будет легче, если кто-нибудь просто посидит рядом?
– Разумеется, – с готовностью согласился Меррипен. Темные глаза светились состраданием. Зять вырос в семье Хатауэев, и все считали его братом. – А почему бы тебе не написать записку? Я передам слугам.
– Одну минуту. – Беатрикс бросилась к лестнице, подхватила подол длинной широкой юбки, взлетела на второй этаж и скрылась в своей комнате.
Подошла к столу, достала бумагу, перо и потянулась к чернильнице, однако рука замерла в воздухе: взгляд упал на смятое письмо в ящике.
То самое вежливое прощальное послание, над которым она так старательно трудилась.
Оказывается, оно так и не было отправлено.
Колени ослабли, ноги отказывались держать.
– О Боже! – выдохнула Беатрикс и без сил упала на ближайшее кресло, которое опасно покачнулось.
Случилось так, что к Одри по ошибке попало тайное, неподписанное письмо – то самое, которое начиналось словами: «Я больше не могу вам писать. Я вовсе не та, за кого вы меня принимаете».
Объятое паникой сердце билось тяжело и неровно. Мисс Хатауэй попыталась упорядочить разбегавшиеся мысли. Что, если письмо еще не отправлено? Может быть, еще не поздно его забрать? Надо пойти к Одри и попросить…
Нет, беспокоить в такое время было бы непростительным эгоизмом. Подруга только что потеряла мужа, и стыдно отвлекать ее по пустякам.
Слишком поздно. Придется оставить все так, как есть, и позволить Кристоферу Фелану самому делать выводы из странной записки.
«Пожалуйста, возвращайтесь домой и разыщите меня».
Беатрикс со стоном склонилась и безвольно уронила голову. Покрытый потом лоб прилип к полированному дереву. Счастливица решила, что хозяйка приглашает приласкаться, запрыгнула на стол, уткнулась мордочкой в волосы и замурлыкала.
«Прошу тебя, милостивый Боже, – мысленно взмолилась Беатрикс, – не позволяй Кристоферу отвечать. Пусть история закончится. Не дай ему узнать, что писала я».
Глава 5
Скутари, Крым
– Сдается мне, что госпиталь – не самое подходящее место для человека, твердо решившего выздороветь, – задумчиво произнес Кристофер, бережно поднося к губам раненого чашку с бульоном.
Молодой солдат, парнишка лед девятнадцати-двадцати, издал звук, отдаленно напоминающий смех. Засмеяться по-настоящему он не мог, поскольку рот оказался занят.
Кристофера привезли в полевой госпиталь в Скутари три дня назад, после ранения при штурме Большого редута во время бесконечной осады Севастополя. Меткий стрелок капитан Фелан сопровождал саперов, которые несли лестницу к бункеру русских, когда внезапно раздался взрыв и осколки снаряда попали в правый бок и в ногу.