Наталья Сергеевна ворвалась к внучке со словами:
– Это, конечно, драма цивилизации!
Лиза не спорила. Кроме смутных подозрений, у нее не было никаких фактов. Воспаление легких у Зинки Макаровой? А разве люди не умирают от этого, пусть даже в молодости? Наезд «джипа» на Лесю? Так в Москве в день происходит десяток аварий, некоторые со смертельными исходами. Медальоны? Они могут оказаться обыденной женской чепухой. Хамство Валентины? Но кто в Москве не знает, что на фирмах царят суровые нравы: разборки, интриги, грубость. Работать среди интеллигентных людей теперь – редкое везение. Сейчас повсюду – средневековые нравы.
С титанической энергией Наталья Сергеевна приступила к врачеванию Лизы. Горячие сиропы. Растворимые таблетки. Ингаляторы. Настои трав. В маленькой квартире витал дух лечебницы. Но в первые дни простуда не только не сдалась, но и развила свое наступление. Тонкий Лизин нос распух. Лицо отекло. Не могло быть и речи о том, чтобы проводить Лесю Рюмину в последний путь. Это сделали девчонки из их дачной команды. Они хотели навестить Лизу сразу после похорон, но эта затея не понравилась бабушке. Во время телефонного разговора Наталья Сергеевна ловко выхватила у Лизы трубку и проявила заботу об их здоровье.
– Нет-нет, девочки, ваш визит надо перенести на двое суток. Сейчас она – живой сгусток микробов.
Лизе крайне не понравилось последнее определение ее личности. Несмотря ни на что она, конечно же, – не сгусток каких-то невидимых тварей, а сгусток энергии, воли и ума. Когда Натали положила трубку, Лиза сказала тоном сварливой свекрови:
– Ты слегка переборщила.
Бабушка пожала плечами.
– Я, конечно, эгоистка. Но не терплю кладбищенского духа. Участники погребального шествия – далеко не самые лучшие собеседники.
– Ты, Натали, не просто эгоистка. Ты – настоящая эгоцентристка.
– Благодаря этому я неплохо сохранилась!
«Сущая правда», – подумала Лиза. Лежа на диване, она зорко взглянула на Натали. Со спины ей можно было дать лет двадцать семь. Как и многие европейские женщины, которым за семьдесят, бабуля предпочитала в одежде теплую гамму, близкую к яркой. Она заявилась к Лизе в голубых вискозных брючках и розовой ветровке. Скинув легкую куртку, оказалась в серебристой «лапше» – элегантном тонком свитере, который обтягивал ее фигуру. Сейчас она шастала по дому в тех же брючках и просторном желтом блузоне, на котором позвякивал ансамбль из цепочек и бус.
«Настоящей красавицей я почувствовала себя после пятидесяти пяти», – говорила Натали. И Лиза терялась в догадках, как правильно реагировать на подобное заявление. Она всматривалась в физиономию Натали. Вытянутое овальное лицо. Длинный нос. Припухлые губы большого рта. Генетика сработала так, что этот большой рот на Лизиной мордашке выглядел весьма сексапильным. Но бабушка, в отличие от других, придерживалась собственного мнения. Ей казалось, что Лизе не удалось унаследовать ни ее изысканности, ни ее неповторимого шарма.
– Природа не проявила к тебе щедрости, – любила говорить Натали, вздыхая печально и томно. – А какой был род! Какой великолепный род!..
Из высказываний Натали трудно было понять, каким таким особым великолепием отличался их славный род. Дело в том, что упоминания о дедушках, бабушках, дядях и тетях варьировались у нее в зависимости от места и времени. Неизменным оставалось одно. Твердая уверенность Натали в «голубой крови» своего клана. В детстве Лиза верила в эти байки. Зараевская дача была напичкана милыми безделушками, покрытыми патиной старины. Бронзовые подсвечники с дюжиной подвесок. Шкатулки и шкатулочки с многочисленными прибамбасами. Старинная кофемолка, растерявшая в пожилом возрасте свои зубы-жернова. Китайская чайница с драконами, гейшами и витиеватыми узорами. Когда Лизе было лет семь, эти штуковины казались ей древними и загадочными. Они словно хранили тайны их «старинного рода». Но уже в отрочестве Лиза поняла, что очень часто Натали выдает за сущую реальность свои грезы.
Однажды Лиза случайно увидела, как бабушка покупала в антикварном магазине потрепанный кошелек, расшитый бисером, и сделала кое-какие выводы.
– А что, все наши «фамильные драгоценности» куплены в комиссионке? – спросила она у матери. В ответ Катюша улыбнулась.
– Знаешь, есть люди, для которых достаточно черствого хлеба реальности. Наша Натали так не может.
– Предпочитает взбитые сливки вранья? – с отроческой бескомпромиссностью уточнила Лиза.
– Любит быть причастной к красоте, – веско сказала Катюша.