— Заче-ем мне карта, Дарья?
— Чтобы ты мог ориентироваться в Париже. Вот когда я гуляла по городу, ты знаешь…
Отец со стоном попробовал закинуть голову. Но толстая шея мешала. Тогда он сел прямо и сказал:
— Ты на самом деле думаешь, что я собираюсь ходить пешком? Я буду ездить на такси! А таксист знает свой город, если даже это и Париж, без всякой карты.
— Та-ак, — раздался голос матери. Отец и дочь обернулись. — Теперь, Даша, ты понимаешь, как мне с ним скучно путешествовать? — Она завязывала пояс голубого махрового халата. — Ты видишь? — Наталья Сергеевна вытянула руку, указывая на отца. — Если бы я знала, в какое… гм… то есть во что превратится красавчик Антон Гребнев, — она деланно вздохнула, — то у тебя был бы другой отец.
— Но тогда, Дарья, у тебя не было бы таких глаз. — Он подмигнул дочери. — Таких, которые можно положить на…
— Перестань! — Жена, опускаясь рядом с ним на диван, отвесила мужу легкий подзатыльник. — Ты с кем разговариваешь? С дочерью или… Или со своими замороженными мороженщицами?
— Замороженными, — насмешливо пробормотал он. — Как же…
— Ладно, — сказала она, — не будем о них. — Кстати, я слышу, речь зашла о путешествиях, так вот…
— Куда на этот раз? — перебил жену Антон Данилович.
— По югу Италии.
— Не оставь своим вниманием Сицилию. Увидишь настоящих мафиози, — засмеялся Антон Данилович.
— Я вижу их и здесь каждый день, — насмешливо отозвалась жена.
— Мам, может, ты завернешь во Францию? — Дарья держала перед собой карту, не зная, куда ее деть.
— Очень кстати, — кивнула мать, но руку за картой не протянула. — Я не из тех недорослей, которые утверждают, что их извозчик довезет.
— О, Господи! Она еще издевается надо мной! Посмотри на меня. — Он раскинул руки и теперь походил на гигантского «тедди» — модного во всем мире игрушечного медведя. — Да как же я могу пешком бродить по Парижу, если…
— За себя боишься или за свое мороженое? — насмешливо спросила жена. — Ты знаешь, Антон, а мне больше нравилось, когда ты торговал ветром… — жена засмеялась. — Тогда мы гуляли гораздо больше. Конечно, ты не был таким толстым.
— Еще бы, — усмехнулся тот. — Конечно, мы гуляли больше. Тогда ты не раскатывала на «пежо». Ветряки, которые мы пытались продавать «новым русским» для загородных коттеджей, не принесли нам таких денег,
— Сладкие слюни, — подхватила жена и рассмеялась низким голосом. — Как мы замечательно гуляли, как дышали ветром. Ветром перемен, — иронично бросила она, выходя за дверь.
Антон Данилович проследил за ней взглядом. Все такая же стройная, как и два десятка лет назад. Что ж, ему повезло с женой, в который раз признался он себе. Очень. Потому что это была настоящая любовь, к которой все стремятся, но не все находят. А он нашел.
Гребнев прикрыл глаза и увидел парочку, сидящую на скамейке на Чистых прудах с мороженым в руках. Он купил себе и ей по вафельному стаканчику с розовой розочкой наверху. Розочка была твердая, холодная, очень жирная и такая… такая…
Он внезапно открыл глаза, словно кто-то включил яркую лампу, и веки дернулись сами собой. Вот… вот оно… Антон Данилович наконец понял, что зацепило его в рассказе дочери. Он знал, с чем это соединить, чтобы получилось то необыкновенное, то невероятное, что он искал, не отдавая себе отчета.
— Дарья! Ты меня навела на потрясающую мысль, — хрипло сказал Антон Данилович.
— Ты о карте? — Дочь склонила голову набок, как делал сам Антон Данилович, когда чего-то не понимал, но не собирался в том признаваться.
— Нет, моя дорогая. Я насчет передачи, которую готовит твой друг Игорь со своим отцом.
— Вот как? — Теперь Даша держала голову прямо и не мигая смотрела на отца.
Тот усмехнулся. Как они с ней все-таки похожи! Ишь подобралась, вся внимание!
— Я хочу сделать ему такое предложение…
— От которого он не сможет отказаться, — насмешливо закончила любимую отцовскую фразу дочь.
Антон Данилович засмеялся.
— Именно так.
— А насчет чего? — осторожно спросила Даша, засовывая руки в карманы джинсов. Таким образом, она отучала себя от излишней жестикуляции. Что ж, у нее получалось. Правда, карманы стали как джинсовые сумочки.
— Насчет любви, — ответил отец. — Но больше ни о чем не спрашивай. Не скажу.