Кажется, этот медовый месяц, который затянулся на год, будет длиться вечно. Но Любовь Дмитриевна так не считала. Она много, необычно много, особенно для начала прошлого века, пишет в мемуарах о самых интимных сторонах жизни с Блоком, видно, что для нее это важно, что она хочет обсудить это с читателями, к которым (и это тоже не очень обычно) напрямую обращается. Она пишет, что еще до свадьбы Блок болел венерической болезнью, и тут же оговаривается: «Зачем я это рассказываю? Я вижу тут объяснение многого. Физическая близость с женщиной для Блока с гимназических лет — это платная любовь, и неизбежные результаты — болезнь. Слава Богу, что еще все эти случаи в молодости — болезнь не роковая». Затем также откровенно пишет о том, что в их с Блоком первые годы «не складывалось»: «Он сейчас же принялся теоретизировать о том, что нам и не надо физической близости, что это „астартизм“, „темное“ и Бог знает еще что. Когда я ему говорила о том, что я-то люблю весь этот еще неведомый мне мир, что я хочу его — опять теории: такие отношения не могут быть длительны, все равно он неизбежно уйдет от меня к другим. А я? „И ты так же“. Это приводило меня в отчаяние! Отвергнута, не будучи еще женой, на корню убита основная вера всякой полюбившей впервые девушки в незыблемость, единственность. Я рыдала в эти вечера с таким бурным отчаянием, как уже не могла рыдать, когда все в самом деле произошло „как по писаному“. Молодость все же бросала иногда друг к другу живших рядом. В один из таких вечеров, неожиданно для Саши и со „злым умыслом“ моим произошло то, что должно было произойти — это уже осенью 1904 года. С тех пор установились редкие, краткие, по-мужски эгоистические встречи. Неведение мое было прежнее, загадка не разгадана и бороться я не умела, считая свою пассивность неизбежной. К весне 1906 года и это немногое прекратилось».
Но медовый месяц продолжается. И вот уже к молодоженам в гости приезжают друзья, чтобы разделить их счастье и сделать его еще полнее, еще триумфальнее. Мария Бекетова вспоминает: «Они положительно не давали покоя Любови Дмитриевне, делая мистические выводы и обобщения по поводу ее жестов, движений, прически. Стоило ей надеть яркую ленту, иногда просто махнуть рукою, как уже „блоковцы“ переглядывались со значительным видом и вслух произносили свои выводы».
Первые стихи Блока появились в журнале «Новый путь» и почти одновременно в московском альманахе «Северные цветы» в 1903 году. А в октябре 1904 года в московском издательстве «Гриф» выходит первая книга Блока — «Стихи о Прекрасной Даме» (помечена 1905 г.). Блок пишет Валерию Брюсову, редактору «Северных цветов»: «Посылаю Вам стихи о Прекрасной Даме. Заглавие ко всему отделу моих стихов в „Северных цветах“ я бы хотел поместить такое: „О вечно-женственном“». Но Брюсову это название не понравилось, и он дал другое, взятое из стихотворения «Вхожу я в темные храмы…». Это название станет позже и названием первой книги Блока «Стихи о Прекрасной Даме».
Мария Бекетова замечает: «Без всяких усилий с его стороны пришла к нему сначала известность, а потом и слава». А значит, его отношения с Любовью Дмитриевной, тем более не тайные, освященные церковным браком, — это уже «культурный феномен», они стали общественным достоянием. Точнее — некая публичная, демонстративная версия этих отношений — Поэт и Муза, Рыцарь и Прекрасная Дама.
И вот уже Андрей Белый пишет: «Прекрасная Дама, по А. А., меняет свое земное отображение, — и встает вопрос, подобный тому, — как Папа является живым продолжением апостола Петра, так может оказаться, что среди женщин, в которых зеркально отражается новая богиня Соловьева, может оказаться Единственная, Одна, которая и будет естественно тем, чем Папа является для правоверных католиков… Она может оказаться среди нас, как естественное отображение Софии, как Папа своего рода (или „мама“) Третьего Завета».
Близкие друзья пытаются превратить это в игру, в шутку, но играют они, как и раньше, всерьез и, кажется, просто не знают, где остановиться. Их фантазия фонтанирует, переливаясь из мистицизма в пародию на мистицизм, и тут же — обратно. Мария Бекетова рассказывает: «При личном знакомстве с Люб. Дм. Блок Андрей Белый, С. М. Соловьев и Петровский решили, что жена поэта и есть „земное отображение Прекрасной Дамы“, та „Единственная, Одна и т. д.“, которая оказалась среди новых мистиков как естественное отображение Софии. На основании этой уверенности С.М. Соловьев полушутя, полусерьезно придумал их тесному дружескому кружку название „секты блоковцев“. Он рисовал всевозможные узоры комических пародий на будущих ученых XXII века Lapan и Pampan, которые будут решать вопрос, существовала ли секта „блоковцев“, истолковывать имя супруги поэта Любовь Дмитриевны при помощи терминов ранней мифологии и т. д.».