Она перевела дух и добавила:
— Вот, собственно, и все. Поэтому и закурила. Честно говоря, даже не знаю, что у нас там секретного может быть, кому это понадобилось. Как вы думаете?
«Унылая пора, очей очарованье» — вот такая весна у меня в этом году. По всем показателям. Я беспечно отмахнулся:
— Не бери, Игоревна, в голову. Здесь не в секретах дело.
— Откуда вы знаете? Что происходит?
У нее был несчастный вид. Мне было жаль эту девочку, которая из-за меня страдает. Я, конечно, мог ей сказать, что не секреты нужны этому кому-то. На самом деле, целью было уничтожить нашу базу данных. Это похлеще секретов будет. Только справедливо ли будет пугать правдой-маткой моего рыжеволосого ангела? Сомневаюсь.
— Что бы ни происходило, я уверен, мы справимся, разрулим ситуацию.
— Точно?
— Точно-преточно. Ладно, иди, работай, — непринужденно сказал я. — И кофейку завари мне.
Катя с недоверием покосилась на меня и, пожав плечами — «дело ваше», отправилась выполнять заявку.
Я набрал Сотникова.
— Соболев беспокоит…
— Да, Алексей Викторович. Вы по поводу сегодняшней ситуации?
— Так точно. Какие гарантии, что наши данные не исчезнут бесследно в один прекрасный момент?
— Катенька паникерша…
— Катя не паникерша, — обрезал я. — Она ответственный человек!
— Алексей Викторович, гарантирую вам, что я тоже здесь не мух ловлю. У меня все под контролем. Ну, запустили полудохлый вирусик — вот и все. Войти в систему хулиганам не удалось и не получится никогда.
— Ты так уверен? — Меня уже начал раздражать тон этого компьютерного гения. — А если все-таки получится? Может, это всего лишь разведка боем. Такой вариант как тебе?
— И такой вариант предусмотрен, — невозмутимо пропел сисадмин мне в ухо. — Все основные данные у меня продублированы на другой носитель. Спите спокойно.
Осталось добавить «дорогой товарищ», подумал я.
— Ладно, Валера, живи пока, — взбодрил я Сотникова.
Проклятый дождь сыпал, не переставая. Я припарковал машину на стоянке клиники и, подняв воротник пиджака, трусцой побежал в здание.
Виталий Иванович сидел перед телевизором.
— Вот скажи, — вместо приветствия сказал он, повернувшись в мою сторону, — создателей телевизоров надо боготворить или лучше было бы казнить на корню, еще тогда, когда эта дикая идея только заползла им в голову?
— Я бы казнил, Виталий Иванович. — Я подошел к нему и протянул руку. — Здравствуйте.
— Здравствуй, Леша, — старик убавил громкость и пультом показал на диван. — Ты садись. Набегался, поди, за день.
— Да где там, работа сидячая, — хохотнул я. — А бегать, пожалуй, пора начинать. Годы, как ни крути, потихоньку дают о себе знать.
Бородич прищурился и прогудел:
— Леш, это ты сейчас про что? Поиздеваться решил над стариком слабоумным?
Я засмеялся вместо ответа.
— Ну, лучше и не скажешь — Бородич отвесил поклон в мою сторону. — Спасибо.
— И в мыслях не было, — со смехом продолжил я. — Как на духу говорю — старость уже хватает за пятки. Пора убегать…
— Ладно, юморист. Лучше скажи, как дела.
Я пожал плечами:
— А кто его знает. Живой пока…
— Ну, это, скажем, я и сам вижу. Ничего другого, плохого, надеюсь, не случилось?
— Так, по мелочи. Из области высоких технологий. Вы лучше скажите, как ваши дела, как здоровье.
— Да какое тут может быть здоровье, если у тебя там… как ты сказал? Технологии? — рассердился старик.
— Да. Высокие. Это все ерунда, Виталий Иванович, — поморщился я. — Так что все-таки со здоровьем? Ну не звонить же мне сейчас Костину, в самом деле, — я тоже начал заводиться.
— Никуда не надо звонить, все неплохо, дней через пяток, думаю, выпишут.
— Вот и чудненько. Про технологии — это я так. Компьютер вирус зацепил. Удалили. Теперь порядок.
Бородич посмотрел на меня, как на клоуна, только не смешного.
— Тьфу на тебя! — взорвался он. — Придумал проблему.
— Вот именно, — кивнул я. — Говорю же — мелочь.
— Слушай, — Бородич краем глаза следил за происходящим на экране, — я хотел, чтобы ты, может, подъехал завтра ко мне домой. У тебя же выходной?
Я тоже бросил взгляд на телевизор — там шла какая-то мелодрама. Прикрыв ладонью невольную улыбку, я спросил:
— Так что там, дома?
Виталий Иванович поднял палец и, нахмурив брови, прислушался к тому, что говорила заплаканная женщина на экране.