Снилась мама. Она гладила меня по голове, грустно улыбалась и что-то тихонько говорила. Но я ничего не мог разобрать и все время переспрашивал: что? что? Она сердилась, немножко совсем, потом опять говорила и опять улыбалась. Что она хотела мне сказать, так и осталось тайной.
Это было так странно. Она мне никогда раньше не снилась. Те немногочисленные фотографии, которые остались после ее смерти, я тоже не рассматривал, было слишком тяжело. Ее образ постепенно стирался из моей памяти. Там, позади, в прошлой моей жизни, все было окутано туманом и мраком. Я вроде бы научился с этим жить, но теперь я с ужасом вижу, что и впереди появилась дымка, которая все больше и больше сгущается.
Ближе к обеду позвонил Бородич и бодрым голосом заявил:
— Леша, чтобы сегодня вечером был у меня! Есть повод!
— О, рад слышать вас, Виталий Иванович, — ответил я. — Вы уже дома?
— Да, вот хочу отметить, так сказать, свое досрочное освобождение. Надеюсь, ты планы еще не строил на вечер?
Я засмеялся:
— Это, конечно, серьезный повод. Нет, ничего пока не планировал. Если вам не утомительно будет, то я с удовольствием заеду.
Трубка фыркнула:
— Утомительно! Тоже мне, сказал. Я и так наотдыхался в заточении у Костина. Хочу шуму и гаму, ясно?
Я пожал плечами:
— Куда уж ясней. Непременно буду!
— Алине не звони, я ей уже сообщил.
Ого! — удивился я мысленно, — бал намечается с размахом. Я понимал, что за шумом-гамом подразумевалось всего лишь его хорошее настроение и, очевидно, неплохое самочувствие. Но даже это было для Виталия Ивановича настоящим праздником. Понятно, что он хотел провести вечер с нами, самыми близкими ему людьми.
На какой-то момент мне показалось, что жизнь течет в своем привычном русле. Да, были трудности в бизнесе, но все как-то наладилось. Обычное дело. Когда все слишком гладко, мне всегда не по себе, подозрительно это. Виталий Иванович тоже не подвел, прихватило-отпустило в его возрасте и с его болячками — это совсем не удивляет. И даже показалось, что все остальные события, все ужасы, которые, как горб, давили на меня, тоже остались в прошлом. Вдруг этот период кошмаров закончился? Сейчас мне так хотелось обмануть себя, очень-очень хотелось. Во всяком случае, у меня сегодня есть шанс отвлечься от всего этого, и надо им воспользоваться.
Мои страсти по поводу того, что вчера случилось во дворе дома Селены, тоже как-то поутихли. Может, в конце концов, человек подъехать на чужой машине к своему дому, и мало ли по какой причине она была без автомобиля? Просто я совсем ничего про нее не знаю, но это ведь исправимо, — увещевал я себя.
Затем я позвонил Алине, спросил, собирается ли она к Бородичу. Она не стала долго со мной разговаривать, сказала, что очень занята и что обязательно вечером приедет к Виталию Ивановичу.
Завершив дела на работе, я уже собрался покинуть офис, как вдруг на телефоне высветился номер Селены. От неожиданности я зацепился ногой за стул, наделал шума. В кабинет тут же заглянула Катя, но я отмахнулся от нее.
— Селена? — проговорил я, с трудом сдерживая волнение.
— Да, это я, Алексей. Не помешала?
— Нет-нет! Я сам собирался позвонить тебе, — осторожно сказал я, не зная, что стоит за этим звонком.
— Правда? — удивилась она. — Знаешь, я тебе очень благодарна за выставку…
Я перебил ее:
— Селена, признаюсь, я вчера проезжал мимо твоего дома, и у меня просто чесались руки позвонить тебе. Но я не рискнул. Побоялся. Смешно звучит, наверное…
Она молчала. Я с трудом переводил дыхание, чтобы его не было слышно в трубку. Да, вчера не рискнул, а сейчас я решил быть откровенным.
— Как странно, — промолвила она спустя время. — Я тоже вспоминала тебя. У меня вчера был очень плохой день, очень тяжелый.
В ее чуть охрипшем голосе я услышал глубокое страдание.
— Что-то случилось?
— Да, — она тяжело вздохнула. — Я тебе как-нибудь потом расскажу.
В моей душе все перевернулось. Почему она страдает? Неужели мало того, что в моей жизни сплошные трагедии. Черт возьми, уж не заразно ли это? И разносчик этого недуга, видать, я.
— Я хочу увидеть тебя, — сказал я и в глазах от собственной смелости потемнело.
Никто сейчас меня не убедит, что есть дела поважнее. И Бородич простил бы, куда ему деваться. Я уверен был в этом. Тем более, что Алина должна приехать. Но Селена ответила отказом.