Они спокойно сидели рядом, смотрели киножурнал, а потом мультфильм перед картиной. Бетти Грэйбл показывала свои ноги, фильм шел всего минут десять. Мосс взял Билли за руку. Почему-то парочки в кино всегда держатся за руки. Так ли он думал о себе и Билли? Как о парочке? Руки Билли были мягкими и нежными, как и вся она. Он знал — девушка улыбается в темноте. И сам он тоже улыбался. Милая крошка. Очень милая. Ему захотелось узнать, когда ей исполнится восемнадцать. И такая хорошенькая. Билли обладала тем типом красоты, что озаряет человека изнутри, покоряя окружающих. Он предполагал, что его спутница была так называемой «девушкой за углом», и слышал, как некоторые парни говорили, что война торопит завязывать легкие знакомства. Мосс был уверен: дело обстоит совсем иначе. Главное в войне — сила. То, что хорошо понимают такие люди, как папа и Агнес Эймс.
Еще через десять минут Мосс наклонился и прошептал:
— Билли, это ужасно плохой фильм, и мы оба знаем, чем он кончится. Почему бы не уйти и не отправиться туда, где мы можем спокойно поговорить? Мне хотелось бы узнать тебя получше.
— Хорошо, — согласилась Билли, слегка нахмурившись. Она сказала Агнес, что они пойдут в кино. Куда бы она ни отправилась с Моссом, обязательно нарушала одно из правил.
— Ты всегда такая уступчивая? — в его голосе прозвучала досада, словно он был недоволен.
— Только когда меня устраивает то, на что я соглашаюсь.
— У меня в машине есть плед. Может быть, пойдем в парк и посидим у озера?
Сердце Билли забилось сильнее. Если только Агнес прослышит об этом, то не замедлит высказать свое неодобрение. Не успела она обдумать ситуацию, как встала и вслед за Моссом вышла из зала.
Стоял прекрасный день. Если бы Билли заказывала погоду у волшебника, то лучше бы и быть не могло. Пышные белые облака плыли по невероятно голубому небу. Никогда трава не казалась более зеленой, а солнце — теплым. Озеро в парке сверкало в солнечных лучах. Все вокруг переливалось.
Минуты и часы летели незаметно. Она поймала себя на мысли, что поверяет Моссу то, о чем никогда никому не рассказывала. О ее заветном желании — учиться на художника-модельера, а не на преподавателя английского языка или истории. О том, как ей жилось без отца и как она научилась мириться с постоянной опекой Агнес. Когда Билли рассказала о своих способностях в игре на пианино, это выглядело как откровение, а не хвастовство.
Мосс растянулся на пледе, положил темноволосую голову девушке на колени, потом поднял руку и дотронулся пальцем до ее губ.
— Сегодня никакой губной помады, — сказал он, глядя на Билли. Пушистые темные ресницы, обрамлявшие ее глаза, отбрасывали тени на щеки.
— По воскресеньям никакой помады, — рассмеялась Билли. — А ты против?
— По воскресеньям никакой помады. — Он улыбнулся. — Теперь я должен доставить тебя домой. Я сказал твоей матери, что ты вернешься домой засветло. Мы здесь уже столько времени, что скоро стемнеет.
— Я не хочу домой, — призналась Билли.
— Я тоже.
— Почему ты не поцеловал меня? — выпалила она. Мосс рассмеялся.
— А ты хочешь, чтобы я сделал это? Тебе понравится, если я тебя поцелую, Билли Эймс? — Он постарался, чтобы голос звучал насмешливо и непринужденно. Ему давно уже хотелось поцеловать ее. Казалось, он почти ощущает этот поцелуй, чувствует ее губы, нежные и страстные. В ее робкой невинности таилось очарование, которое не хотелось разрушать. Мосс и не подозревал, как трепетно ждал он ответа Билли, пока та не заговорила:
— Мне хотелось бы, чтобы вам самому пришло это в голову, лейтенант. А теперь, когда своим вопросом я поставила себя в неловкое положение, я уже не хочу целовать вас. Пойдем, а то опоздаем. — Билли встала, не говоря ни слова, потянула из-под Мосса плед и принялась тщательно складывать его, прежде чем направиться к машине.
— Билли! Подожди! — Внезапно стало чрезвычайно важно заставить ее понять. Что именно она должна понять, Мосс не знал. — Смотри на меня, когда я говорю с тобой. Весь день я хотел поцеловать тебя, особенно когда у тебя остались крошки от пирога вот здесь, в уголке рта. — Он коснулся пальцем ее губ. — Я пойму, когда ты будешь готова принять мой поцелуй, Билли. Ты мне веришь?