— Нет, — отрезает громким рыком. Он нервничает, каждая моя помощь сопровождается тихими нервами, а потом еще более тихим смирением. Никогда бы не подумала, что Дамир такая истеричка.
— Как знаешь, — пожимаю плечами и усаживаюсь на стул позади него, хватая одну апельсинку. Спина снова ноет, но я стараюсь не обращать на нее внимание, заинтересованно глядя на упрямого Дамира.
— Что? — он оборачивается и смотрит на меня. Качаю головой и усмехаюсь. Я уже выучила его. Сейчас он повыделывается, а потом согласится, чтобы я помогла. При этом будет пыхтеть как паровоз, называя себя немощным. — Это тебе не стриптиз-клуб.
— Ну и ты не танцуешь, — хохочу, когда вижу, как он сжимает челюсти.
Пыхтит, но спортивные штаны умудряется надеть сам, чему я почти готова поаплодировать. Правда. С момента, как он пришел в себя, прошла всего неделя. А он уже делает такие успехи. Мне кажется любой другой лежал бы пластом еще очень и очень долго.
— Хорошо, — говорит, но дальше не продолжает. Это я в своей голове уже понимаю, что там еще молчаливое “помоги мне надеть эту чертову футболку, потому что пока я справиться с этим не могу”.
Подхожу к нему и беру в руки чистую вещь, выворачивая ее на лицевую сторону. Дамир на меня не смотрит, а я стараюсь на него не смотреть. Пока это немного неловко, если честно… Я во многом ему помогала здесь: выпить воды, поесть, даже встать с кровати или сделать первые пару шагов из упрямости. Но одевать… Нет.
Продеваю руку с гипсом в короткий рукав и аккуратно проделываю все то же самое со второй, стараясь не задеть рану на плече. Надеваю футболку на голову и медленно спускаю ткань по спине, задевая голую кожу. Чёрт… Он такой горячий, как будто у него температура, и я буквально чувствую, как он вздрагивает от моих ледяных пальцев.
Если бы был прибор, измеряющий неловкость, он бы пищал сейчас от того, что отметка залетела бы за самый высокий предел. Мне дышать тяжело становится, когда я наклоняюсь, чтобы поправить одежду до конца, но я тут же вскрикиваю от боли в спине, в такой же позе и оставшись.
— Чёрт!
— Инопланетянка, ты чё?
— Да спина, третий день ноет и хватает, а сейчас очень сильно, — хнычу и стараюсь выровняться, и неожиданно мне на помощь приходит Дамир. Он встает сразу же и аккуратно меня выпрямляет, как будто у него уже ничего не болит. Действует быстро и профессионально.
— Развернись, — командует.
— Что?
— Спиной сказал повернись ко мне, — говорит чуть громче, и я подчиняюсь, разворачиваясь на сто восемьдесят. — Вот тут болит? — спрашивает и надавливает пальцем мне куда-то, отчего я громко стону от боли и чуть не валюсь с ног. — Понял, не отвечай. Расслабься.
— Что ты делать собрался?
— Я сказал — расслабься. У тебя защемление, сейчас вправим.
— У тебя рука болит! — говорю очевидные вещи, даже не додумываясь, что если бы он не смог — он бы не полез.
— А у тебя спина, еще будем очевидными фактами обмениваться? Расслабься, сказал.
— Не командуй мной, — ворчу и краснею, мне снова неловко и это уже начинает бесить.
— Аня! — он рявкает так громко, что я не только рот закрываю, я даже думать перестаю. Напрягаюсь на две секунды, а потом расслабляюсь, как он и просил. Дамир немного задирает мою майку, я устаю вспыхивать в сотый раз, что-то трет, куда-то давит, а потом…
— Ай!
— Всё, — отходит от меня, и я понимаю, что секундная резкая боль прошла, и поясницу больше не тянет.
— Офигеть, ты волшебник? — поворачиваюсь к нему. Судя по его выражению лица, эта процедура ему далась гораздо больнее чем мне. Но он всё равно помог, несмотря ни на что…
— Инопланетянин, — добивает меня Дамир практически незаметной улыбкой. — На какую-то часть.
Глава 27. Аня
Я сижу и слушаю, как Ярослав рассказывает Дамиру всякий пацанский бред. Точнее… я присутствую при этом разговоре, но в суть его не вникаю. Потому что мне пишет Руслан.
Мы не общались уже десять дней, виделись, но кроме банального “привет” ничего не говорили друг другу, а теперь он вдруг пишет. Судя по опечаткам в словах, он либо куда-то идет и пишет мне на ходу, либо просто не очень трезвый.
Руслан: Бортуешь мння, а я вообщето с тобой не как со всеми, ты мне правла нрвишься.
Прикусываю губу. Так себе признание, конечно, но из уст, скорее всего не трезвого бабника, это почти даже мило. Руслан часто говорил громкие слова для того чтобы получить от меня что-то, но от них никогда правдой не веяло. А тут веет. Даже теплотой немного.
Аня: Ты пьяный?
Руслан: Да. Но я правду говрю, сам себя раздржаю что обижаю тебя. Малых, прости, а.
Ох, черт… Это всё гораздо сложнее, чем я могла себе представить.
Не общаться с ним десять дней казалось слишком просто. Я не вспоминала и не плакала, я была вся в заботах и не могла найти время на душевные терзания. А сейчас отчего-то ёкает внутри. Его слова не кажутся пустым звуком, я всем нутром чувствую, что в этих корявых сообщениях он настоящий. Извиняется…
Откладываю телефон, так и не ответив, и долго-долго думаю. О том, что было, какими были наши отношения до паузы и о том, что могло бы нас ждать впереди. У меня нет никаких надежд, но просто как-то ноет внутри, как будто очень много недосказанного осталось.
— Ау, куколка, ты тут? — дергаюсь от голоса Ярослава и от его пальцев, которыми он щелкает у меня перед глазами.
— А?
— Говорю ты домой едешь, тебя подвезти?
— А, да, если тебе не сложно, — улыбаюсь и пытаюсь прийти в себя. Слишком я ушла в свои мысли, сидела тут для мебели.
— Яр, — зовет его Дамир, — просьба есть. У меня в доме на третьем этаже старушка живет.
— Баба Валя? — вставляю свои пять копеек.
— Она, — кивает Дамир. — Я ей за продуктами хожу, помогаю иногда. Короче, надо проведать. И сказать что я жив, она наверное там уже весь двор на уши подняла. Сделаешь?
— Да без вопросов, — кивает Ярик, даже не думая сопротивляться. Он прекрасный друг, и я рада, что Дамиру есть на кого положиться.
— И тогда загляни ко мне, — он тянется к тумбочке и достает ключи от квартиры, — ну просто чтобы там все норм было. Мало ли.
— Цветок полить? — смеется Ярослав.
— Они засохли все в первый месяц моей жизни в этой квартире.
— Подарю тебе на выписку фикус, — говорит со мешком и пожимает руку Дамиру, а потом быстро выходит из палаты.
— Эй, а я?
— Жду в коридоре.
Дверь закрывается и мы снова остаемся вдвоем. Каждый раз это очень неловко, несмотря на то, что я почти с уверенностью могу сказать, что мы подружились. Просто… Мы не обсуждали ни разу то, что произошло утром того страшного дня, но я уверена, он точно так же каждый раз вспоминает сцену у фитнес-клуба.
Я до сих пор не понимаю, зачем ему потребовалось меня целовать. Он даже извинился перед самим поцелуем. Зачем? Что это было? Я не могу забыть и не думать, хотя я давно перестала обижаться и отпустила. Ну просто… это так странно! Этот момент словно к нам из параллельной вселенной прилип, он был абсолютно “не наш”.
— Я пойду, — разрываю громкое молчание, впервые в жизни осознавая, что оно действительно может быть громким. — До завтра? — спрашиваю, а не утверждаю. Я каждый раз боюсь, что он попросит не приходить, но он каждый раз тихонько кивает, успокаивая меня.
Выхожу к Ярославу и мы молча идем к его машине. Никогда не видела его за рулем, кстати…
— Куда тебе, мелкая?
— А можно с тобой к соседке Дамира? Мы с ней знакомы, я к ней за мукой забегала, она очень милая женщина!
— Можно, — усмехается Ярик, заводя машину. — И я даже не буду спрашивать, при каких обстоятельствах ты забегала к ней за мукой, — говорит многозначительно, а я мысленно бью себя по лбу. А еще жутко краснею, зеленею и бледнею. Господи, почему такая дура? Ярик — друг Руслана, он сейчас что-то не так подумает, расскажет тому, и будет скандал. Несмотря на нашу паузу это можно выставить в таком грязном свете, что я до конца жизни не отмоюсь.