Не могу больше думать, не могу стонать, не могу дышать. Все чувства замирают на короткий миг, я напрягаюсь неосознанно, а потом взрываюсь, выкрикивая имя этого невероятного мужчины.
Меня колотит так, словно я стою без одежды на морозе, руки не слушаются, а пальцы и губы немеют. Я чувствую пульсацию внизу, чувствую губы Дамира, которые оставляют еще несколько поцелуев, а потом крошечной дорожкой поднимаются вверх по моему уже расслабленному, но всё еще очень чувствительному телу.
Он накрывает мои губы своими, делится моим вкусом, но удивительно это не противно. Наоборот… Это оказывается очень возбуждающе, и я ловлю себя на мысли, что если бы Дамир продолжил — я зашла бы дальше почти не раздумывая.
Но он явно не собирается, с каждой секундой притормаживая только сильнее.
— Вам противопоказаны такие нагрузки, больной, — удивляю сама себя, когда вдруг решаю заговорить. Наврное, если бы не решилась, сгорела бы от смущения потом в тишине.
— Твой оргазм — лучшее лекарство, — он всё-таки заставляет меня гореть одной короткой фразой, даже не смущаясь. Он абсолютно серьезен, и я вижу в его глазах что-то, что никогда еще ни у кого не видела. Это… надежда? Но на что?
— Ладно, — отвечаю, смущаясь. Неловкость зашкаливает. А как вести себя теперь с ним? Господи, я всё еще голая… — И всё-таки, тебе действительно лучше соблюдать постельный режим.
— Мы были в постели, — добивает меня засранет. — Скажешь, когда снимут запрет? Я бы с удовольствием оближу тебя в душе и на кухонном столе.
Глава 35. Аня
Весь оставшийся день мы просто лежим в кровати. Перекидываемся какими-то дежурными фразами и много целуемся. Это так… я не знаю, какие подобрать слова. Это так по-настоящему, что даже не верится, что происходит со мной.
Дамир, оказывается, очень нежный. Нежность — последнее, что приходит на ум при виде него, но он действительно нежный. Даже ласковый. Не знаю, ради меня держится, или на самом деле такой — но приятно до ужаса.
Мы почти не разговариваем, но удивительно и без этого хорошо. А потом Дамир засыпает, а я… А я сбегаю домой.
Выбираюсь из кровати, на цыпочках крадусь в ванную, одеваю все ещё влажную одежду, ежась от неприятных ощущений. А потом снова крадусь в комнату Дамира и таки забираю у него футболку, завязывая ее в узел на животе, потому что так мне будет гораздо теплее и комфортнее. А ещё она пахнет приятно.
Пару минут смотрю на спящего Дамира и мысленно извиняюсь за то, что после всего вот так позорно ухожу. Но будить его в не буду: ему действительно нужно отдыхать и много спать, а ждать до утра я больше не могу.
Меня не было дома слишком долго, я от папы не отмажусь. А ещё у меня куча заданий из универа зависли в воздухе, потому что я все дни проводила у Дамира в больнице, а не готовилась к новому учебному году.
Забираю с комода ключи, которые мне давал Ярослав, судя по всему запасные, потому что рядом лежит ещё связка, закрываю за собой дверь и ускоряю шаг, сбегая по ступенькам. Заставляю себя убегать и думать о том, что за пределами этой квартиры у меня есть еще примерно миллион дел, чтобы не было желания вернуться.
Боже, как всё быстро… Это на самом деле так странно. И очень на меня не похоже! Я не могу сравнивать, не имею права, и не должна так делать, но мысли в голову идут сами. Я ведь действительно не могла позволить Руслану ничего больше поцелуев несмотря на то, что мы встречались и мои чувства к нему были более чем чистыми. Я боялась, когда он трогал откровеннее чем стоило или намекал на близость. Меня в ужас бросало, когда он пытался перейти от слов к действиям и я облегченно вздыхала, когда мне удалось убедить его или банально сбежать.
А тут… мы ведь даже не встречаемся. По крайней мере никаких официальных заявлений по этому поводу не было и предложений не поступало. Я толком еще не отошла от предательства, потому что это гораздо больнее, чем может показаться. Внутри меня рана, и она кровоточит, и когда я сейчас прохожу мимо дома Руслана — мне неприятно. Я конечно не собираюсь прощать его, страдать и плакать ночами — не после всего. Да и одной ночи слез мне в целом почти хватило. Но сама суть. Я не знаю, хорошо ли повела себя, позволив Дамиру всё то, что он делал… Боже! От одних воспоминаний меня бросает в жар, а кожа покрывается мурашками.
Это как будто была не я. Я ведь всегда побаивалась близости, я думала что смогу переступить черту чуть ли не после свадьбы с тем, в ком буду уверена на триста процентов. А тут… Мне не было страшно совсем, меня словно подменили. Я практически согласилась на полноценный секс! Просто он не стал заходить дальше, но я ловлю себя на мысли, что не отказала бы.
Мыслей в голове огромное количество, одна выбивает другую и все между собой путаются. Знаю одно: я сделала это только по своей воле, и воспоминания заставляют кусать губы, чтобы не застонать вслух прямо на улице.
В автобусе еду и чувствую странное волнение. А что дальше-то? Как мне вести себя с Дамиром, и главное, как он будет себя со мной вести? Это был какой-то формат для того, чтобы сбросить стресс, или он всем тем, что творил со мной, заявлял о чем-то? Просто о его чувствах ко мне я слышала уже ото всех, кроме него самого. И я не могу утверждать, что нравлюсь ему, пока он сам не скажет.
Всё так странно… Кошмар! Я сама себя не понимаю, мне то хорошо, то странно, то волнительно и страшно. Просто это первый раз, когда я позволила зайти парню так далеко, а теперь сама не понимаю, правильно ли поступила.
Хотя… ощущения внизу моего живота при одних воспоминаниях говорят о том, что правильно. В конце концов, я взрослый человек. Наверное.
Поднимаюсь по ступенькам домой с еще большим волнением. От папы было пару пропущенных и смс и я написала ему, что была у подруги, как только вышла от Дамира. Не смогу признаться ему, что была у парня, потому что в его идеальном мире мне всё еще шесть и дружить я могу только с Машкой из садика, а спать с огромным плюшевым зайцем. Не хочу травмировать его психику, пусть так и думает.
Хотя мне кажется, что у меня на лбу написано: “люди, я сегодня чуть не переспала с парнем, у меня была первая близость, поздравьте меня”. И если вдруг папа спросит что-то подобное, я даже не представляю, что буду отвечать и придумывать.
Папу нахожу на кухне, он сидит за столом с нашей соседкой Юлей и о чем-то мило беседует. Они давно встречаются, но папа правда думает, что об этом никто не знает. После развода с мамой он не приводил домой никого, я никогда не видела тут женщин, но с Юлей они пару раз спалились, хотя вида я не подала. Да и ее квартира через стену, а они у нас ну о-о-очень тонкие… Короче, давным-давно я в курсе того, что они вместе, но папа все еще как школьник скрывается. Я думаю, он волнуется, что я буду ревновать, но на самом деле я буду только рада за него. Как радуюсь за маму, что она нашла свое счастье.
— Папуль, привет, — подхожу со спины и целую его у щёку, — Юля, привет!
С Юлей я на ты потому что она не то чтобы сильно старше меня. Ну… Ей где-то тридцать, наверное. Короче, она на десять лет старше меня и на десять лет младше папы. Вроде бы.
— Я не буду спрашивать, где ты ночевала, — ехидничает папа и я тут же краснею, потому что по его голосу понятно сразу, что у меня и правда на лбу написано! — Просто скажи: всё в порядке?
Порядка нет, пап, на одиннадцать из десяти. Всё запутано так, что по полочкам даже клининг на расставит, точно тебе говорю.
— Я в порядке, — отвечаю почти правду. Внутри меня каша из топора, но я-то в порядке. Отлично себя чувствую.
— Футболка классная, — говорит папа, и я застываю каменной статуей. Потому что… Боже! Я ведь стащила футболку Дамира, потому что моя была насквозь мокрая, божебожебожебоже, это всё. Он сейчас точно всё поймет и буду я слушать лекцию о том, как нужно быть аккуратной с парнями и прочее прочее. А он точно прочитает! Папа полицейский, это вам не шутки, тут по стойке смирно стоять надо и ходить как на плацу, несмотря на то, что я чуть ли не единственный человек, который сам может над ним командовать. — Великовата немного, да? — он снова посмеивается.